Как Китай стал капиталистическим - читать онлайн книгу. Автор: Рональд Г. Коуз, Нин Ван cтр.№ 48

Страница

Сдвиг в экономической политике был подкреплен в 1990 году серией прокатившихся по всей стране политических кампаний против рыночных реформ. Они были направлены против зарождавшегося частного сектора как экономического оплота буржуазной идеологии, которую китайское правительство считало основной причиной студенческих демонстраций, вылившихся в студенческое движение в 1989 году. 22 февраля 1990 года «Жэньминь Жибао» опубликовала передовицу под названием «О буржуазной либерализации», автор которой предположил, что «либерализация буржуазии» – движение навстречу капитализму – имеет экономические корни в частном секторе ^[155]. Статья положила начало нападкам на рыночную реформу, продолжавшимся в течение целого года. Для ортодоксальных марксистов и маоистов частный сектор был рассадником капитализма. О их точки зрения студенческое движение 1989 года было наглой попыткой путем «мирной эволюции» заманить Китай в ловушку капитализма, избежав кровопролитной войны. Чтобы сохранить социалистический режим в Китае, правительство должно было в зародыше уничтожить капитализм.

Неприятие рыночной реформы китайскими политиками усугублялось падением советского блока и банкротством коммунистических стран в конце 1989–1990 годов, происходившим по «принципу домино». Эти события потрясли китайских лидеров, которые только что сами пережили политический кризис. Быстрый и бескровный переход социалистического содружества к капитализму привел китайских правителей и Коммунистическую партию Китая в состояние боевой готовности, заставив их почувствовать всю остроту конкуренции между капитализмом и коммунизмом. Чувство незащищенности и уязвимости, не покидавшее китайское руководство, объясняет, почему в начале 1990-х оно испытывало столь сильную антипатию к рынку.

Глубоко укоренившиеся идеологические предубеждения против частного сектора усугублялись неверными, хотя и правдоподобными представлениями об экономике. После того как в 1988 году экономическая реформа дала сбой, экономисты и правительственные чиновники критически оценили экономический курс, которого придерживалась страна до резкого ускорения инфляции в 1988 году. Власти сочли, что в повышении цен и галопирующей инфляции был повинен быстрый рост рыночных сил, начавшийся с 1984 года. Укрепление негосударственного сектора после 1984-го (в первую очередь подъем волостных и поселковых предприятий при участии местных органов власти), а также двойная система ценообразования и доступность банковских кредитов нагнетали инфляционное давление. В начале сентября 1985 года на реке Янцзы состоялась конференция, известная как Конференция на теплоходе «Ва Mountain» ^[156]. Делегация ведущих китайских экономистов встретилась с видными зарубежными экспертами, чтобы обсудить макроэкономические проблемы Китая. В состав западной делегации вошли венгерский экономист Янош Корнай, ученые из Оксфорда Александр Кейрнкросс и Влодзимеж Брус, а также лауреат Нобелевской премии по экономике Джеймс Тобин из Йельского университета. Эксперты пришли к выводу, что одновременный рост инвестиций и заработной платы поставил китайскую экономику на грань гиперинфляции. Однако китайское правительство в погоне за быстрым экономическим ростом проигнорировало это предупреждение (Xue Muqiao 1996: 319–326). Позже, уже после гиперинфляции 1988 года и студенческих волнений 1989-го, некоторые китайские экономисты пришли к убеждению, что виной всему было «Решение о реформе экономической системы» 1984 года, разрешившее рыночную экономику. Они посчитали, что рыночные реформы повлекли за собой экономические проблемы и усиление политических рисков.

б июля 1990 года политбюро ЦК КПК пригласило порядка десяти экономистов, чтобы обсудить текущие экономические вопросы и политическую стратегию. Экономисты придерживались разных взглядов. Их можно было бы разделить на две разновеликие группы: большинство верило, что реформы, начатые в 1984 году, породили гиперинфляцию в 1988-м и студенческие волнения в 1989-м. Они решительно выступали за возвращение на старые позиции – к формулировке, принятой до 1984 года: «Плановая экономика – главный, а рыночная – вспомогательный элемент». Голоса тех немногих экспертов, которые защищали рыночные реформы, потонули в общем хоре. 86-летний Оюэ Муцяо, убежденный сторонник рыночных реформ, был настолько деморализован нападками оппонентов, что не смог выступать (Wu Xiaobo 2010: 147–148; Xue Muqiao 1996: 336).

На протяжении всего 1990 года дискуссии о направлении реформы и природе социализма занимали центральное место в китайской политике, особенно в Пекине. Южные провинции Китая, как мы вскоре увидим, были настроены иначе: рыночные реформы в тех краях зашли достаточно далеко – дальше, чем в других регионах. Однако в те времена в Китае транслировалось только одно мнение: несогласные вынуждены были молчать. Воинственная статья под названием «Социализм придет на смену капитализму» ^[157], опубликованная в «Жэньминь Жибао» 7 декабря 1990 года, лучше других отражает позицию Пекина. Автор объясняет, что во всех трудностях и потрясениях, пережитых Китаем с конца 1980-х, виноваты рыночные реформы, проводившиеся с начала того десятилетия, и призывает вернуться к социализму, чтобы покончить с экономическими и политическими проблемами. Как указано в статье, «рыночная экономика стремится уничтожить коллективную собственность и построить капитализм в Китае, покушаясь на руководящую роль Коммунистической партии и социализм». Если бы эта позиция нашла отражение в экономической политике, рыночные реформы в Китае были бы обречены на провал.

Начало 1990-х годов – сложное время в истории Китая, время сомнений и неуверенности в себе. Пекин был поглощен критикой капитализма; экономические реформы замерли. Из этого периода политического разброда и шатаний Китай вышел с тем, чтобы с новыми силами приняться за рыночные преобразования, пустив в вход удачу, решительность и дальновидность. К концу 1990-х повсюду в Китае действовала динамичная рыночная экономика. Вступление Китая во Всемирную торговую организацию в 2001 году способствовало дальнейшей консолидации рыночных сил и усилению роли КНР в процессе глобализации. Китайская экономика к тому времени окончательно перешла на рыночные рельсы. В конце нулевых начавшийся на Уолл-стрит международный финансовый кризис привел к серьезному экономическому спаду, и Запад усомнился в прочности мирового порядка, основанного на рыночных принципах. Китай, однако, твердо стоял на рыночных позициях и поддерживал экономическую глобализацию: 1 января 2010 года был подписан договор о свободной торговле между Китаем и АСЕАН (Ассоциация государств Юго-Восточной Азии). Так появилась самая густонаселенная в мире зона свободной торговли (1,9 миллиарда человек), которая к тому же занимает третье место по объему производства после Европейской экономической зоны и Североамериканской зоны свободной торговли.

Здесь может возникнуть вопрос: что заставило китайское руководство настолько сильно поверить в рынок, что эта вера вела его вперед в период сомнений и неопределенности? Однако так задавать вопрос неправильно. Во время «тяньаньмыньской интерлюдии» вопрос, сможет ли Китай перерасти социализм, оставался открыт. Дело совсем не в том, что китайские лидеры были наделены даром провидения и твердая вера в рынок стала для них путеводной звездой во времена спада и в конце концов привела к построению рыночной экономики. Когда Китай приступил к преобразованиям в конце 1970-х – начале 1980-х годов, его экономическое развитие определяли маргинальные революции. Они и породили рыночные отношения и частный сектор, которые сделали для экономической перестройки гораздо больше, чем государство со всеми его инициативами, и направили реформу в сторону рынка. Рыночная реформа начала 1990-х годов также шла по пути, не предусмотренному китайским правительством.

Страница