Холокост. Новая история - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Рис cтр.№ 59

Эта идея не предполагала немедленного уничтожения всех евреев, но воплощение ее в жизнь могло привести к гибели очень многих. Дело в том, что польская комиссия, изучавшая незадолго до начала Германией боевых действий возможность массового «исхода» евреев, пришла к выводу, что на острове их может жить не более 60 000, а 15 августа из РСХА — отдела IV B4, руководимого Эйхманом, Радемахеру пришла служебная записка, что речь может идти о 4 000 00072. Кроме того, по плану нацистов, никакого самоуправления у евреев на Мадагаскаре быть не могло. Остров должен был находиться под контролем рейхсфюрера СС и полицай-губернатора73. Можно привести свидетельства того, что этот план по сути своей подразумевал геноцид. Во-первых, на должность губернатора Мадагаскара рассматривалась кандидатура Филиппа Боулера, одного из идеологов и исполнителей программы Т-4, а во-вторых, к концу лета 1940 года в отделе Радемахера существенно скорректировали приблизительное число евреев, подлежащих высылке на остров74.

Обсуждение этого плана летом 1940 года сделали возможным, конечно, быстрые и успешные военные действия Германии в Западной Европе. За шесть недель вермахту удалось добиться в этой кампании больше успехов, чем германской армии за всю Первую мировую войну. Широко распространен миф, что этот триумф являлся неизбежным, что солдаты и офицеры Гитлера были обречены на победу. Якобы таких танков мир еще не видел, да и немецкая пехота оказалась более моторизованной и современной во всех смыслах слова, чем части противника. И тем не менее это не так. На самом деле у западных союзников насчитывалось больше танков и они были не хуже, чем немецкие. Победа на Западе для гитлеровских войск отнюдь не являлась предрешенной.

Основополагающий успех немцев важен в контексте развития Холокоста из-за того, что эти победы изменили отношение к Гитлеру кадровых военных, ведь в конце 1939 года военачальники рассматривали возможность отстранения его от власти. Конечно, причиной этого были не злодеяния, которые войска СС и айнзатцгруппы творили в оккупированной Польше, а то, что генералы были уверены: планируя наступление на Западе, Адольф Гитлер ведет страну к катастрофе. Франц Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных войск армии, 3 ноября 1939 года писал в своем дневнике: «Никто в Генеральном штабе не считает, что наступление, планируемое Верховным главнокомандованием вермахта, которое действует по указке Гитлера, имеет хоть какие-то шансы на успех»75. Один из старших офицеров выразил свои взгляды более кратко, назвав этот план безумным76.

В ноябре 1939-го такие аттестации многим казались верными, ибо, если бы военная интервенция на Западе осуществлялась так, как задумывалось первоначально, Германию с высокой долей вероятности ждало бы сокрушительное поражение. Необходимые предпосылки успеха создало только изменение стратегии, произошедшее отчасти потому, что союзники, получив разведывательную информацию об исходных намерениях Гитлера, на ней и сосредоточились, а между тем у него появилась новая идея, чрезвычайно рискованная: стремительное наступление через кажущиеся непроходимыми Арденны — горную систему и край обширных лесов в Бельгии, Люксембурге и Франции. Идти по направлению к французскому Седану планировалось с одновременным отвлекающим маневром — дальнейшим продвижением на север в Бельгии. Свою судьбу как политика, как, собственно, и судьбу Германии, Гитлер поставил, что называется, на зеро — предположение, что союзники не заметят продвижение немецкой бронетехники в Арденнах до тех пор, пока не станет слишком поздно. Тогда его войска форсируют Маас у Седана и устремятся дальше по равнинам Центральной Франции к Ла-Маншу. Радикальность этого плана, как и допустимый при его реализации риск, трудно преувеличить, но нам-то уже известно, что он сработал. И в основном из-за некомпетентности военного командования союзников, которое, как и рассчитывал фюрер, не понимало, сколь важно немецкое наступление на Седан, до тех пор, пока ничего сделать уже было невозможно.

После этого военные принялись наперебой восхвалять Гитлера. Вильгельм Кейтель, начальник того самого Верховного командования вермахта (ОКВ), ставший после победы над Францией фельдмаршалом, вообще заявил, что Адольф Гитлер — величайший полководец всех времен77. Подавляющая часть населения Германии пребывала в похожем экстазе. В Берлине огромные толпы, встречавшие фюрера 6 июля 1940 года после возвращения с Западного фронта, чуть не бились в общей истерике, демонстрируя благодарность несомненному гению своего вождя.

Гитлер и до этого оценивал себя как одну из самых великих личностей, какие только были в истории человечества, а теперь об этом говорили все окружающие. Напомним, что в августе 1939 года фюрер прямо сказал своим генералам: «В принципе все зависит от меня, от моего существования»78, а через три месяца, выступая перед высшим командованием, охарактеризовал военные действия, которые уже вела Германия, исключительно эпическими терминами. Фюрер напомнил, что на войне выбор только один: победа или смерть, и тут все ясно — конечно, победа! Но наряду с этим их ждет расовая борьба — она неизбежна, потому что «увеличивающееся население Германии требует большего жизненного пространства»79.

Мысль, которую после побед на Западе восприняли миллионы немцев, увидевших в национал-социализме воплощение всех своих желаний, была ясна. Необходимости беспокоиться о будущем больше нет. Они могут отбросить все свои сомнения и тревоги, потому что у них есть фюрер, он все знает и всегда прав. Гитлер вовсе не гипнотизировал народ, но ему безоговорочно верили, потому что происходящие события свидетельствовали: ими руководит мудрый вождь. Безусловно, такая вера таила в себе большую опасность. Она подразумевала, что, раз фюрер знает, что надо делать сегодня, он позаботится о своем народе и завтра. Если он полагает, что теперь евреям придется страдать больше, чем когда-либо, значит, это хорошо для Германии.

Гитлер ожидал, что после успехов вермахта в континентальной Европе Великобритания пойдет на мирные переговоры. Выступая в рейхстаге 19 июля 1940 года, он призывал британцев проявить здравомыслие. Фюрер сетовал на то, что, несмотря на все его усилия, с Англией до сих пор не установились дружеские отношения80. При этом Черчилль, который два месяца назад стал премьер-министром, был против любых компромиссов такого рода, как и правительство, которое он возглавлял. В общем, стало ясно, что Британия продолжит сражаться, и перед Гитлером встала дилемма. Что делать? Отправить свои войска на острова — завоевывать Британию или обратить взор на Восток: сразиться с противником, которого он обозначил еще в 1924 году в «Моей борьбе», — Советским Союзом? Вопрос решился просто. Гитлер никогда не хотел войны с Британией, а кроме того, к ней пока не был готов немецкий флот. 31 июля 1940 года фюрер расставил приоритеты перед своими военачальниками: сначала СССР, потом Великобритания, ведь одна из причин, по которым британцы продолжают сражаться, — это надежда, что со временем русские придут им на помощь81. У Советского Союза не должно быть возможности вступить в войну на стороне Британии! И тогда Черчилль запросит мира. Аргументы причудливые, в первую очередь потому, что в Лондоне рассчитывали на поддержку Соединенных Штатов, а отнюдь не Советского Союза. Тем не менее немецкие генералы с этими аргументами согласились. Или имели свои собственные.