Холокост. Новая история - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Рис cтр.№ 20

Гитлер действовал осмотрительно. Он назначил новые выборы на 5 марта, чтобы легитимизировать свой режим и принять закон о чрезвычайных полномочиях, который дал бы ему возможность принимать решения, не считаясь с парламентом и не нуждаясь в одобрении каждого законопроекта со стороны президента фон Гинденбурга. Ему нужно было пойти на ряд компромиссов. Например, чтобы заручиться поддержкой партии центра, Адольф Гитлер пообещал, что никогда не вступит в альянс с партией, которая выступит против христианства¹¹.

27 февраля 1933 года произошло удивительное событие. Голландский коммунист Маринус ван дер Люббе устроил пожар в здании немецкого парламента в рейхстаге. Геббельс записал в дневнике, что Гитлер поначалу пришел в бешенство, увидев пламя. «Наступило время действовать», — решил Геббельс. Через несколько часов злоумышленник — человек, олицетворявший опасность марксизма, был схвачен. «То, что нам надо, — отметил в своих записях Геббельс. — Голландский коммунист»¹². Отличное время для нападения, за неделю до выборов, вкупе с весьма подходящей политической принадлежностью поджигателя вызвали появление множества конспирологических теорий, допускающих причастность нацистов к поджогу рейхстага, но их участие в преступлении убедительно не было доказано никогда.

Наверняка можно сказать одно: поджог оказался для Гитлера как нельзя кстати. На следующий день Гинденбург подписал закон, отменяющий в Германии гражданские свободы, в том числе свободу собраний и свободу слова. Наряду с этим поджог вызвал дальнейшее ограничение деятельности немецких коммунистов. Герман Геринг, министр внутренних дел Пруссии, уже рекрутировал немало штурмовиков в качестве «вспомогательной» полиции для подавления бывших политических оппонентов нацистов.

Что касается немецких евреев, они пока не подвергались массовым арестам, хотя единичные нападения на них в течение ближайших недель и месяцев, пока НСДАП праздновала свою победу, происходили. До убийств дело не доходило, но в большинстве случаев эти акты агрессии носили чрезвычайно унизительный и оскорбительный характер. В частности, в Гамбурге отца Руди Бамбера в числе других евреев штурмовики согнали на стадион и заставили зубами «стричь траву». Руди узнал об этом от сверстников, чьи отцы тоже подверглись этому издевательству… «Мой отец не смог или не захотел об этом рассказывать, — говорит Бамбер. — Он, правда, пришел домой с пепельно-серым лицом, и все… Не думаю, что тогда у антисемитов был какой-то согласованный план; просто время от времени подворачивалась какая-то возможность сделать что-то против евреев, показать, в каком положении они находятся среди немцев. Унизить их. Советы наверняка были, но расплывчатые, которые можно трактовать по своему усмотрению. Штурмовики между тем уже понимали, что получили карт-бланш и могут делать все что угодно. Эти люди могли быть в той или иной степени антисемитами, могли испытывать какие-то сильные негативные чувства либо просто хотели проявить себя перед соратниками»¹³.

Оценку Руди Бамбером действий штурмовиков в Нюрнберге в первые месяцы 1933 года в целом можно считать верной — действительно, у нацистов не было согласованного плана преследования отдельных евреев, но вскоре по всей стране пройдет антиеврейская акция, которая будет выглядеть гораздо более продуманным и государственно санкционированным актом террора. Это случилось вскоре после того, как в результате выборов 5 марта НСДАП набрала почти 44 процента голосов. Акция началась 7 марта в Рейнской области и в течение нескольких дней распространилась по всей Германии. Штурмовики и те, кто сочувствовал нацистам, устраивали демонстрации перед магазинами, принадлежащими евреям, всячески издевались над продавцами и нередко вынуждали их закрывать торговлю.

24 марта наконец был принят Закон о чрезвычайных полномочиях, очень нужный Гитлеру. Этот нормативный акт, официально называвшийся Законом о преодолении бедственного положения народа и государства, дал ему возможность действовать без одобрения парламента и стал юридической базой для возникшей позже нацистской диктатуры. Через четыре дня Гитлер инициировал призыв к общенемецкому бойкоту еврейских магазинов и предприятий. Форма этого обращения к товарищам по национал-социалистической партии весьма важна по ряду причин. Во-первых, получив широкое одобрение своей новой власти, Адольф Гитлер спокойно мог вновь соединить слова «марксизм» и «еврейство». Немецкий Volk, сказал он, должен положить молниеносный конец марксистско-еврейскому кошмару. Во-вторых, нацисты утверждали, что евреи, бежавшие из страны, разворачивают беспринципную, предательскую агитационную кампанию из-за границы. И в-третьих, он заявил: «Группировки, ответственные за распространение всяческой лжи и клеветы, являются евреями в нашей среде, поскольку у немецких евреев есть силы поднять лжецов по всему миру»¹⁴. Это то же самое утверждение о международном еврейском заговоре, которое лидер НСДАП неоднократно делал в начале 1920-х, только в последние годы он удерживался от столь открытой демонстрации своих убеждений. Гитлер явно хотел показать международному сообществу, что не намерен терпеть критику нацистского режима, в особенности его антисемитскую политику, из-за рубежа. Иными словами, немецкие евреи начали использоваться как заложники, чтобы помешать евреям других стран дискредитировать нацизм. Это первый пример того, что позже стало распространенной реакцией нацистов на критику из-за пределов рейха: чем сильнее звучали нападки на Германию в иностранной прессе, тем большему риску подвергались немецкие евреи. И наконец, Адольф Гитлер не стал подписывать этот документ лично. Он был резолютирован проще: «Руководство Национал-социалистической немецкой рабочей партии», но мы с уверенностью можем говорить, что фюрер имел к нему самое непосредственное отношение, и не только потому, что содержание документа отражало его взгляды, высказываемые ранее. На следующий день газета Völkischer Beobachter сообщила, что на первом заседании кабинета министров после принятия закона о чрезвычайных полномочиях канцлер отметил: меры по борьбе с еврейской злостной пропагандой из-за рубежа являются необходимостью, поскольку в ином случае против евреев выступил бы сам Volk, а это могло бы вылиться в нежелательные действия¹⁵.

Такая схема — опора на желание сторонников национал-социалистов инициировать антисемитские акции, санкционирование нападений и одновременно обеспечение того, чтобы его имя не было явно связано с формальным приказом нападения на евреев, — похожа, как и использование евреев в качестве заложников, на те, которые мы еще увидим неоднократно. Позже Гитлер говорил о своем желании видеть немецких генералов бультерьерами на цепи, постоянно мечтающими о войне, войне, войне. А он бы их сдерживал¹⁶. Данный принцип руководства, при котором подчиненные призывают к действиям, ранее им в принципе санкционированным, проявился и в поведении штурмовиков в контексте нападений на евреев, и в поведении военачальников перед началом войны. Таким образом, Гитлер получал немало преимуществ: он мог не только дистанцироваться от любых мер, которые впоследствии оказывались непопулярными или вредными, но и при необходимости свалить вину за произошедшее на «горячие головы» — бультерьеров просто не удалось удержать. Но рычаги власти он всегда держал в своих руках. Если Адольф Гитлер хотел что-то прекратить, это прекращалось незамедлительно.