Воин из снов - читать онлайн книгу. Автор: Шеррилин Кеньон cтр.№ 23

Тот факт, что остальные боги, включая Зевса, присягнули его матери, а потом боялись нарушить свои клятвы из страха ее гнева, много говорил об «утонченной» личности его родительницы.

В ее понимании подоткнуть одеяло своему ребенку значит бросить его в кратер вулкана и наблюдать за тем, как он барахтается.

— Зачем ты это делаешь?

— Чтобы ты познал свои силы. Никогда нельзя полагаться на помощь другого. Каждый тонет или выплывает благодаря собственным усилиям. Никогда этого не забывай.

— В кратере вулкана.

Ее ответ был пропитан злостью:

— Ты выстоишь. Ты будешь бороться и никогда не опозоришь меня.

Да…

Его детство и впрямь было замечательным.

Дельфина, качая головой, согнула желтую обложку меню:

— Однажды я столкнулась с твоим братом Зелосом. Он — полный придурок.

— Ты даже не представляешь насколько. — Попробовала бы она расти с этим ублюдком.

Официантка вернулась принять их заказ и когда настала ее очередь, Дельфина замешкалась, неуверенно глядя в меню.

— Я не знаю, что заказать.

Джерико откинулся на спинку стула.

— Попробуй ассорти. Там всего понемножку. Если не понравится, ты всегда сможешь выбрать что-то еще.

— Хорошо. — Она заказала ассорти и отдала меню официантке. — И часто ты обедаешь здесь? — спросила она, когда они снова остались одни.

Он посмотрел в окно на образовавшуюся у входа небольшую очередь, желающих попасть в ресторан.

— Нет. Здесь работает подружка Дариса. Она обычно приносила ему поесть во время ланча. Еда всегда хорошо пахла и выглядела, так что мне захотелось попробовать.

Джерико замер, осознав, что происходит… Он обедал в компании, чего не делал столетиями.

Более того, они болтали. Делились воспоминаниями. По правде говоря, этого он не делал никогда и ни с кем.

Как странно.

Дельфина затихла в ожидании своего заказа. Она по-прежнему думала о М’Адоке и Деймосе, и о других, кого забрал Нуар. Через что они проходили прямо сейчас? Она знала, что им больно и не могла отбросить мысли об этом прочь.

Оглядывая ресторан, она размышляла, что случится с местами, подобными этому, если Нуар преуспеет в своих планах. Останется от них хоть что-то, или он все разрушит?

Это казалось неправильным и несправедливым. Что никто из людей, которые смеялись и разговаривали здесь, не представляет, какое зло их окружает. Что они находятся на грани полного уничтожения, а тот, кто может спасти их, сидит напротив нее и его это нисколько не волнует.

Она наблюдала, как из ресторана вышла парочка в обнимку. Нахмурившись, она продолжала смотреть на них, как они остановились напротив окна и поцеловались. Они выглядели такими счастливыми и влюбленными.

На что похоже это чувство?

— У тебя такой вид, словно ты никогда не видела целующихся.

Она снова посмотрела на Джерико:

— Я видела. Только не в реальности.

Он следил за парой, пока они не исчезли из вида. Потом его пронизывающий взгляд вернулся к ней:

— Ты никогда не целовалась?

Она с насмешкой поглядела на него:

— Арик забрал меня на Исчезающий остров, когда мне было четырнадцать лет. Так что нет. Я никогда не целовалась. Онерои не способны на сильную привязанность. Это идет вразрез с принципом «никаких чувств».

С этим Джерико должен был согласиться. Зевс отыгрался на них по полной.

— А ты когда-нибудь чувствовала искушение присоединиться к Скоти?

— На краткий миг это приходило мне в голову, но нет, на самом деле — нет. Я никогда не хотела стать одной из них.

Он удивился ее категоричной страстности. Его поразила сила ее духа.

— Почему?

Ее взгляд стал печальным, она поворочала соломкой лед в стакане.

— Когда я была совсем еще маленькой девочкой, в моей деревне жила одна женщина. Красивая и добрая, она часто приносила моим родителям хлеб и шила одежду для моей куклы. Потом однажды я заметила, какой у нее усталый вид. Она не спала несколько дней. Каждую ночь ее сны становились хуже и хуже. Через две недели она сошла с ума, и это случилось до того, как Скоти утратили свои эмоции. Еще когда они получали удовольствие от своей жестокости.

Дельфина поежилась. Даже теперь эти воспоминания угнетали.

— Я все еще помню плач ее детей, когда они ее нашли. Она убила себя, чтобы спастись от демонов в своих снах. Только когда ко мне пришел Арик, я узнала, что это Скоти свели ее с ума, и почему так важно, что мы боремся и останавливаем их. Всякий раз, когда мне приходила мысль позволить своим эмоциям управлять мной, я вспоминала о Ниробе. Я никогда бы не причинила такого же вреда, какой причинили ей. Охотиться на людей неправильно.

Ничего себе, желал бы он иметь подобные убеждения. Но если честно, он считал оправданным любое действие, предпринятое им против человечества.

Тем не менее…

Она покачала головой:

— Не понимаю, почему люди не могут быть добры друг с другом. Почему кто-то всегда должен притеснять другого.

В отличие от нее, он вполне это понимал.

— Чувство подобной власти и знание того, что в твоих руках находится чья-то жизнь или смерть, опьяняет. Не имеет значения, что они делают или как упорно борются с тобой, для тебя они не являются достойными соперниками.

Ее взгляд стал жестким и порицающим:

— Ты действительно чувствовал удовлетворение, сокрушая их и зная, что они слабее тебя? Что они не способны дать отпор и победить? Разве это честная победа?

Джерико отвел глаза.

— Скажи мне, — произнесла она затвердевшим от осуждения голосом. — Я хочу понять, потому что я действительно не понимаю.

Джерико сглотнул, не в силах встретить ее пристальный взгляд, поскольку еще помнил те времена, когда преследовал более слабого противника. К той правде он продолжал постоянно возвращаться, хотя совсем не желал размышлять на эту тему.

— После этого я всегда чувствовал полное опустошение. Восторг от победы кратковременен и скоротечен. К тому времени, когда ты это осознаешь, он проходит.

— Тогда зачем так делать?

Затем, что это лучше, чем пустота внутри. По крайней мере, на какое-то мгновение у него появлялись другие чувства, помимо ненависти и боли. Это было все, что он знал. Вот почему Ника была для него столь дорога. Она заставляла его чувствовать что-то еще.

Но даже тогда ощущения всегда были мимолетными. Ничто не могло подавить или успокоить боль и ненависть в его сердце. Во всяком случае, не более чем на несколько минут.