Поймать ночь - читать онлайн книгу. Автор: Шеррилин Кеньон cтр.№ 56

Его слова так глубоко тронули ее, что она чуть не плакала, грудь сдавило.

Сам по себе тот факт, что он держал клятву, данную простой рабыне…

- Почему она боялась темноты?

У него желваки на скулах заходили.

- Она была дочерью богатого купца в городе, который уничтожил мой отец. Он привел ее в Рим с намерением продать на рынке, но моя бабушка увидела ее и решила, что она может составить хорошую компанию. Мой отец преподнес ее в дар бабушке, и Агриппина всю жизнь прожила, боясь, что кто-нибудь еще может придти за ней темной ночью и снова разрушить ее мир.

Его пристальный взгляд затуманился.

- Для нее стало неприятным открытием, что настоящих монстров свет не заставит убраться прочь. Меньше всего они заботятся, что их увидят.

Табита нахмурилась.

- Я не понимаю.

Он повернулся и грозно взглянул на нее.

- Ты знаешь, что такое астеросум?

- Нет.

- Это древний наркотик, он полностью парализует тело, но оставляет способность видеть, слышать и чувствовать. Его использовали римские лекари, когда требовалось сделать ампутацию.

Он содрогнулся, будто что-то болезненное прошло сквозь него. Она почувствовала мучительную боль и в своей груди.

Валериус обхватил себя руками, словно защищаясь от ужаса прошлого.

- Этот наркотик мне дали братья, явившись ночью на мою виллу. Я только что взял кельтский город Ангарацию. Вместо того чтобы сравнять его с землей и всех убить, как сделал бы любой другой мужчина в моем роду, мы с кельтами договорились о капитуляции. Я думал, что будет лучше, если их дети вырастут, не испытывая ненависти к Риму и не стремясь отомстить за своих, как прежде, - он горько рассмеялся. - Это стало моей роковой ошибкой.

- Как милосердие может быть ошибкой? - ошеломленно спросила она.

И только спросив, она сразу вспомнила сказанные его отцом слова. В мире Валериуса, это было преступлением.

Валериус откашлялся.

- В большинстве случае, меня посылали во внешние провинции сражаться с кельтами. В то время я был единственным римлянином, кому сопутствовал успех в борьбе с ними, главным образом из-за того, что я понимал их. За это братья ненавидели меня. Уничтожение всех было для них единственным способом покорять народы.

- И они задумали тебя убить?

Он кивнул.

- Они пришли в мой дом и одурманили меня. Я лежал на полу совершенно беспомощный, пока они уничтожали все кругом. Разгромив мой холл, они вытащили меня на задний двор, чтобы убить. И там они обнаружили статую Агриппины.

Табита взглянула на белое мраморное лицо из его прошлого.

- Почему ты держал там статую?

- Как и моя бабушка, я считал, что она заслуживает безопасности. Защиты. Поэтому выделил небольшой участок в своем личном саду незадолго до того, как она переселилась ко мне.

Ее зло кольнула неуместная ревность. Может, он и не любил эту женщину, но явно испытывал к ней глубокие чувства. В особенности с тех пор, как провел тысячи лет, выполняя свое обещание.

- Как она оказалась у тебя? - спокойно спросила она.

Он сделал глубокий, неровный вдох.

- Моя бабка вызвала меня домой с поля боя, так как знала, что умирает и боялась за Агриппину. Она знала нрав сыновей и внуков, а Агриппина была очень красивой и утонченной женщиной, много значившей для нее. Я был единственным, к кому она могла обратиться, и кого не пришлось бы удерживать от постели Агриппины. Так что она попросила забрать ее к себе в дом и беречь от остальных.

У Табиты сжалось горло от его доброты.

- Ты влюбился в нее?

- Я любил мысль о ней. Она была воплощением красоты. Нежная и добрая. В моем мире никогда прежде не существовало этих понятий. Всякий раз, находясь дома, я часами наблюдал за ней издалека, когда она исполняла свои обязанности. Я часто задавался вопросом, мог ли кто-то столь прекрасный, полюбить такое ничтожество, как я. Я бранил себя за то, что желал любви рабыни. Я был благородным римским полководцем. Зачем мне благосклонность рабыни?

И все же он жаждал благосклонности. Она знала это. Чувствовала.

Валериус умолк. Если бы она его не знала, то поклялась бы, что видит слезы в его глазах.

- Они изнасиловали ее у меня на глазах, и я не в силах был помочь.

- О, Вал, - выдохнула Табита.

Он отошел от нее, как только она прикоснулась к нему.

- Я даже не мог закрыть глаза или повернуть голову. Я лежал абсолютно беспомощный, пока они с наслаждением бесчестили ее. Чем сильнее она кричала, тем больше они смеялись и так до конца, пока Маркус не пронзил ее моим же мечом.

У него слова застряли в горле, глаза были полны слез.

- Какая во мне была польза? - спросил он сквозь зубы, раздувая ноздри в бессильной злобе. - В конце концов, что хорошего я ей сделал? Если бы я не взял ее в свой дом, как минимум, они бы позволили ей жить.

Табита задыхалась от слез, когда он, наконец, позволил обнять себя. Она пыталась не думать о том, что случилось, когда они убили Агриппину.

Она видела шрамы на его запястьях и знала, что его распяли. Не ночь, а самый настоящий ужас. Неудивительно, что он не хотел вспоминать прошлое.

И она больше никогда не будет спрашивать его об этом.

Какой-то миг он все еще был напряженным, но потом расслабился. Обнял ее покрепче и притянул ближе к себе.

- Что я за человек такой, что любое доброе деяние всегда вредит тем, кому я пытаюсь помочь?

- Ты не навредил ни мне, ни Марле, ни даже Гилберту.

- Пока что, - выдохнул он. - Агриппина жила в моем доме почти 10 лет, пока парки не забрали ее.

- Никто меня не тронет, Валериус. Поверь мне.

Он ласково провел рукой по щеке со шрамом.

- В тебе столько огня. Он всегда согревает меня, когда ты рядом.

- Согревает тебя? А большинство людей он обжигает. Мой бывший часто говорил, что я всех выматываю. А еще изнуряю его настолько, что потом ему требуется минимум два или три дня, чтобы возместить каждый проведенный со мною час.

Валериус слегка улыбнулся.

- Мне не кажется, что ты выматываешь.

- А я не считаю тебя жалким.

Это своеобразное соглашение вызвало у него смех.

- Что в тебе такого Табита? Я знаю тебя всего несколько дней, а чувствую, что могу рассказать обо всем.

- Не знаю, но я чувствую тоже самое по отношению и к тебе.

Она приподнялась и наклонила его голову к себе, чтобы поцеловать.

Валериус застонал, вкушая ее. Чувствуя ее. В ее объятиях он не чувствовал себя ни жалким, ни холодным. Она научила его смеяться и снова испытывать радость.