Танец с дьяволом - читать онлайн книгу. Автор: Шеррилин Кеньон cтр.№ 46

Астрид разрывалась между страхом и желанием ему верить. Она боялась, что он прав. Но внутренний голос подсказывал: нет, этот измученный человек с сердцем поэта, человек, способный превращать деревянные поленья в чудные произведения искусства, человек, заботящийся о волке, который едва его не загрыз, — не мог стать убийцей невинных!

Однако одного убеждения мало, нужны доказательства.

«Просто не верю, что он мог убить!» — для судебного вердикта этого маловато. Ни ее мать, ни Артемиду ссылками на внутренний голос не убедишь. Она должна доказать невиновность Зарека.

Доказать, что он не способен убить смертного.

— Я хотел бы только одного — понять почему! — простонал Зарек. — Что привело меня в такое бешенство? Почему я убил их всех и даже этого не помню?

Он поднял на нее измученный, потухший взгляд.

— Артемида права. Я чудовище. Мне нельзя быть среди людей.

При этих словах глаза ее наполнились слезами.

— Нет, Зарек! Ты не чудовище!

Никогда она этому не поверит!

Астрид подошла ближе и крепко обняла его, не зная, примет ли он это утешение.

На миг он напрягся, словно хотел ее оттолкнуть, но затем расслабился. Астрид с облегчением вздохнула, радуясь тому, что он принимает ее сочувствие.

Стальные руки обхватили ее и крепко прижали к сильному, бугрящемуся мышцами телу. Щекой, плечами, грудью Астрид ощущала его сильные мускулы. Никогда в жизни она не испытывала ничего подобного! Не сталкивалась с таким сочетанием стальной мощи — и щемящей нежности.

Она провела рукой по его спине — и почувствовала, что он дрожит.

Астрид улыбнулась, наслаждаясь своей новообретенной властью над ним. Нимфа справедливости — в первую очередь Судья и лишь в последнюю — женщина; так что нечасто ей приходилось ощущать себя женственной или сексуальной.

В сущности, не приходилось совсем. До сегодняшней ночи.

Она стала иной благодаря Зареку. Это он открыл для нее ее собственное тело, научил любить его, понимать и наслаждаться им. Научил слушать, как бьются в такт их сердца. Прислушиваться к тому, как закипает кровь, когда он сжимает ее в объятиях.

Он подарил ей наслаждение, и она страстно хотела чем-нибудь его отблагодарить.

Успокоить. Развеселить. Помочь улыбнуться.

Неохотно высвободившись из его объятий, она отступила на шаг и протянула ему руку.

— Идем со мной.

— Куда?

— Туда, где тепло.

Зарек колебался. Он не привык доверять людям. Точнее, верил лишь в одно — что, если подойти к ним близко, они непременно причинят тебе боль. И в этом люди никогда его не разочаровывали.

Но поверить, что тебе не желают зла, — это совсем другое дело!

В глубине души ничего он так не хотел, как довериться.

Довериться ей.

Хотя бы раз. Хотя бы во сне.

Глубоко вдохнув, он сжал ее руку в своей.

В одно мгновение Астрид перенеслась вместе с ним из разоренной деревни на залитый солнцем пляж. Зарек, непривычный к сиянию летнего южного дня, заморгал и прикрыл глаза рукой, защищая их от почти забытого солнца.

Он никогда в жизни не был на пляже. Лишь видел их по телевизору или на снимках в глянцевых журналах. Солнце пекло и щекотало ему кожу, насквозь прогревало задубевшее от мороза тело. Его ласковые лучи, казалось, проникали в самую глубину его «я» — и растапливали тысячелетние ледники одиночества и отчаяния.

По-прежнему босиком и в одних кожаных штанах он шел по пляжу, оглядываясь вокруг.

Здесь еще лучше, чем в Нью-Орлеане! Рядом неумолчно шумел прибой; пенные волны набегали на песчаный берег и снова откатывались в море. Босые ноги ласкал теплый песок.

Мимо него пробежала к морю Астрид. На ходу она сбрасывала с себя одежду, пока не осталась в крошечном голубом бикини.

Остановившись у кромки воды, бросила на него лукавый взгляд, полный страстных обещаний, — взгляд, от которого он вздрогнул, несмотря на жару.

— Не хочешь ли окунуться?

— Извини, купальника я с собой не захватил.

Астрид расхохоталась.

— Что это? Оказывается, ты умеешь шутить?

— М-м… должно быть, меня кто-то околдовал.

И в самом деле, его околдовала прекрасная морская нимфа.

Астрид решительно направилась к нему.

Зарек ждал. Он не мог сдвинуться с места, не мог дышать — казалось, жизнь и смерть его сосредоточились меж ее соблазнительно покачивающихся бедер.

Встав перед ним, она начала расстегивать на нем штаны. Нежные пальчики скользнули по жестким волоскам, мысом спускающимся от пупка к чреслам, и это ощущение было столь ново, столь восхитительно, что естество Зарека мгновенно восстало. Он снова хотел ее — хотел до умопомрачения!

Медленно, очень медленно она расстегивала молнию, лукаво поглядывая на него из-под ресниц.

И вот в миллиметре от его возбужденного, рвущегося на свободу члена вдруг остановилась. Словно в нерешительности, прикусила губу. Скользнула ладонями в обратную сторону — вверх по животу, по груди…

— Зачем ты так меня трогаешь? — задыхаясь, простонал Зарек, когда ладони ее легли на его обнаженную грудь.

— Затем, что мне это нравится. А ты не против.

Он прикрыл глаза, наслаждаясь каждым мгновением. Она просто гладит его по груди: почему эта незатейливая ласка наполняет его таким немыслимым блаженством?

Она шагнула ему навстречу, и он инстинктивно прижал ее к себе. Нежные груди коснулись его груди, и возбуждение Зарека стало почти невыносимым.

— Ты когда-нибудь занимался любовью на пляже?

От этих слов у него перехватило дыхание.

— Я занимался любовью лишь раз в жизни. С тобой, принцесса.

Приподнявшись на цыпочки, она одарила его сладким, мучительным поцелуем.

А затем с улыбкой расстегнула молнию на его штанах до конца и сжала в ладони напряженное мужское орудие.

— Что ж, полярный житель, смотри, как бы тебе не растаять!

Эш был один в храме Артемиды, на террасе, соседствующей с тронным залом, откуда открывался вид на прекрасный водопад, переливающийся всеми цветами радуги. Ашерон сидел на мраморном парапете, прислонившись обнаженной спиной к резной колонне. Его золотистые волосы были отброшены за спину и собраны в хвост.

За перилами балкона простирался цветущий сад. Здесь, в заоблачном раю, паслись олени и антилопы, спасенные Артемидой от охотников и других опасностей, отсюда доносился лишь шум падающей воды да неумолчное пение птиц.

Все вокруг излучало безмятежность и покой. И все же Эш не находил себе места от тревоги.