Эрхегорд. 2. Старая дорога - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Рудашевский cтр.№ 11

Приглашение вызывало вопросы, однако ничего подозрительного я в нем не увидел. Возможно, кто-то из знакомых Миалинты решил лично расспросить ее спутников – не так легко принять, что твой друг стал фаитом, салауром.

Сказал Грому и Тену, что хочу съездить в Целиндел, о записке умолчал. В начале следующего часа уже покинул Предместье – по широкому деревянному мосту въехал в город. Под мостом шел ров, заполненный густым хлорисом. Теор вчера упоминал, что в него порой падали захмелевшие горожане. Большая часть гибла. Те, кто выбирался, на всю жизнь оставался обезображен ожогами.

На въезде в город пришлось вновь показать плечевую сигву.

В Целинделе, в отличие от Предместья, большие навесные улицы были запрещены. Все дома тут располагались на земле. По окраине в основном ютились плетеные или бревенчатые строения, а в центре, известном как Эйнардлин, дома были выдолблены в стволах эйнских деревьев. Сам Эйнардлин представлял собой древнюю Предрождённую рощу, выросшую за многие века до прихода первых переселенцев из Земель Ворватоила. Посреди рощи стояло гигантское, не меньше шестидесяти саженей в обхвате, дерево Мортхи. Его крона возвышалась над всеми здешними лесами.

Дерево Мортхи было сердцем всего Эйнардлина – единственным из сохранившихся до наших дней реликтовым эйнским деревом. В древности ветви Мортхи неторопливо разрастались по сторонам, укрывались плотной листвой и вытягивали вниз, к земле, воздушные корни. Поначалу тонкие, легко развевающиеся на ветру корни удлинялись, тяжелели, а достигнув почвы, впивались в нее. Со временем такой корень покрывался корой и превращался в новое дерево – крепкий отросток, который обрел самостоятельность, но навсегда остался связан с предрождённым деревом. С веками отростков становилось больше. Иногда расстояние между ними едва насчитывало десять шагов, но чаще составляло от пятнадцати до двадцати саженей. И каждый сам по себе становился огромным, ветвистым деревом, по толщине в пять-шесть раз превосходившим эйнские деревья в Предместье. Отросток в любом другом месте смотрелся бы могучим, величественным и только здесь, в Эйнардлине, оставался слабым сыном исполинского отца. Так и появилась Предрождённая роща, где, в сущности, росло одно-единственное дерево.

Первые поселенцы прибыли сюда в годы правления Эрхегорда Великого, но тогда, по его же указу, разместились в отдалении от Рощи, ближе к реке Дарве. Целиндела как такового еще не было, а возведенный тут восточный форпост называли просто Ноил-Дарвааном, что в переводе с ворватоильского означало «стена, построенная на Дарве».

Уже в правление Горфандира, третьего Венценосца из рода Эрхегорда, в вечной мерзлоте под Муэрдорским лесом нашли соляные залежи. После открытия соляных шахт был основан приписанный к Матриандиру Целиндельский острог, тогда же появились первые навесные улицы, где в основном жили рабочие, служившие на рудниках. Прошло несколько десятилетий, прежде чем Целиндел признали самостоятельным городом. Первый же назначенный сюда наместник распорядился облагородить Предрождённую рощу: в отростках вырубить жилые дома, а в самом дереве Мортхи устроить резиденцию.

Освоение Рощи затянулось на долгие два века из-за необычайной твердости железного дерева и не замирало даже в годы Темной эпохи. Сейчас строительство в Роще запретили. Впрочем, и новые отростки теперь не появлялись. Кроны и ветви деревьев по-прежнему плотно покрывались листвой, к лету украшались разлапистыми белыми бутонами, толстые стены домов и резиденции оставались живыми, но Роща больше не расширялась.

По заверениям авторов «Земель Эрхегорда в своеобычии древнейших поселений», Целиндел на ворватоильском означал «поющий лес». В самом деле, ночью, когда вдоль каналов бродили лишь беззвучные светляки, на всех этажах Рощи можно было различить легкое гудение – слабую вибрацию реликтовой эйнской древесины. Говорят, во времена, когда люди еще не заселили Эйнардлин, деревья в любую погоду до того громко тянули древнюю многоголосую песню, что о приближении к Роще путники узнавали за несколько верст.

Весь этот отрывок я еще ночью, перед сном, старательно выписал себе в бумаги – неожиданная встреча со стражниками Предместья напомнила о необходимости и впредь разыгрывать вольного путешественника, приехавшего в Земли Эрхегорда для составления путеводника.

Когда пролетка выехала на мощеные улочки Эйнардлина, я заметил, что кроны реликтовых отростков сливались в единые узлы гигантских веток, по которым тянулись прогулочные мостовые. Там же, в листве и бутонах, стояли резные беседки, миниатюрные танжурки для отдыха и украшенные цветами деревянные пологи.

Всю Рощу прорезали витиеватые каналы. Через них вели арочные мостики и крепкие бревенчатые пролеты. Все каналы лучами расходились от Озера песен и сливались в единый Окружной канал, отделявший Рощу от окраинных построек Целиндела.

Озеро песен стелилось вокруг дерева Мортхи. По нему свободно плавали белокрылые аиты, а на его дне в закрепленной стальными цепями дианитовой сфере хранился один из трех наместных лигуров – «Зерно айвы», благодаря которому Эйнардлин навсегда очистился от гнуса и прочих насекомых.

Пролетка остановилась на берегу канала, возле одного из домов в реликтовом отростке. Поблагодарив возничего, я в наилучшем настроении, жмурясь от яркого солнца, отправился к вырубленной в корнях лестнице. Наслаждался приятной смесью цветения, свежести и пропитанной маслами древесины. Поднялся на веранду. Помедлил, наслаждаясь видом на канал. Постучал.

Никто не ответил.

Постучав уже в третий раз, понял, что дверь не заперта. Толкнул ее. Она беззвучно отворилась. Уверенный, что меня ждут, вошел в прихожую.

О размещении дома внутри огромного живого дерева напоминало не так много. Разве что удивляли низкие потолки и отсутствие люстр – для освещения по углам стояли шарообразные светильники. Травяные ковры полностью покрывали пол, а стены оставались открытыми – лучшим украшением для них был естественный узор эйнской древесины. Ни одного гвоздя или держателя. Стену явно берегли и, должно быть, время от времени покрывали питающими маслами, чтобы она не темнела. Картины, гобелены, деревянные маски с мордами животных, низки цветочных гроздей и все прочее крепилось на своеобразные треноги: покрытые резьбой, они становились дополнительным украшением комнаты.