Святой Грааль - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 102

Их стащили с коней, калика выглядел все еще оглушенным, а Томас отчаянным взором обвел местность, замечая роскошную дубраву, старые дубы с раскидистыми ветками. Слева березняк, а по другую сторону поляны темнеют густые заросли орешника. Привыкшие к лунному свету глаза Томаса разглядели созревшие орехи. Почему-то это больнее всего ужалило сердце — не щелкать их больше, а вот разбойники, эта грязь человеческая, еще погрызут сочные ядрышки!

— Здесь кончается твоя жизнь, — объяснил Коршун. — Красивый вид, редкий в этих краях водопад!.. Жаль, что ты не язычник. Христианам все едино, а язычники любят умирать в красивых местах и в красивых позах. Мы сперва срубим ваши головы, тебе и твоему дикому другу, а потом швырнем рыбам. Если на берег что и выбросит, то не крупнее мизинца!

Другой наемник, Павел, напомнил предостерегающе:

— У хозяина могут быть другие пожелания...

Третий, Петр, глупо захохотал, а Коршун сожалеюще покачал головой:

— Здорово, видать, досадили... Не вы покарябали?.. Ладно, не наше дело.

Он толкнул Томаса, тот упал навзничь на связанные руки, больно хрустнули затекшие пальцы. Петр тут же встал над рыцарем, держа саблю обнаженной, но голос его был успокаивающий:

— Мы бы прикончили сразу, да не велено. Но ты не опасайся. Сами мы убить убьем, но мучить не станем.

Томас с трудом сел, проговорил надменно:

— Не виню. Вы — простолюдины, разбойники. А вот сэру Горвелю непростительно, что связался с вами. Все-таки он благородного происхождения!

Коршун переглянулся с наемниками, расхохотался:

— Благородного происхождения? Да мы перед ним невинные ягнятки. Когда твой сэр Горвель идет через пустыню, змеи расползаются в страхе перед его ядом. Стервятники улетают, а шакалы разбегаются, ибо где Горвель — им делать нечего!.. Разве вы знали его другим? Хоть сомневаюсь, что он мог быть другим. Ладно, рыцарь, отдыхай.

Томас уперся спиной в крупный валун, сказал высокомерно:

— Благодарю. Пречистая Дева в своей милости сотворила этот камень заранее, чтобы мне было легче сидеть.

Коршун весело предложил:

— Прекрасно! А ты, чужестранный паломник, сядь рядом.

Олег в трех шагах от них привалился спиной к гранитной скале, составленной из торчащих камней, выступов. Его голова бессильно висела на груди, кровь медленно капала на колени. Услышав Коршуна, он вскинул голову, посмотрел мутным взором:

— Благодарю, Мне тут удобнее.

— Чем же? — спросил Коршун подозрительно.

— Непонятно? Я две ночи не спал, а так засну. Если это мои последние минуты, то я хочу посмотреть на мир. Сэр рыцарь подтвердит, что я как раз язычник.

Коршун вопросительно посмотрел на Петра, тот кивнул:

— Креста на нем не было!

Коршун небрежно махнул рукой:

— Перед смертью не надышишься... Ладно, сиди там, если оттуда виднее... Эй, Павел и Петр! Не спускайте глаз, ясно?

Петр пробурчал недовольно:

— Куда уж больше? Прямо за ноги держим.

Оба сели перед Томасом, мечи лежали на коленях. Посматривали и на Олега, тот оказался почти за их спинами, но варвар выглядел вконец изможденным, залитый кровью, а веревка на его скрученных за спиной руках сдержала бы слона. Вдобавок Коршун, который помнил о троих погибших, велел потуже стянуть варвару ноги. Томас сидел, упираясь в валун, выпрямлял спину — не желая чтобы подумали, будто скис перед смертью. Глаза надменно смотрели поверх голов наемников, и Павел в конце-концов сказал нервно:

— Коршун, этот железнобокий чересчур спокоен. У меня от его ровного сопения прожигаются дырки в желудке. Давайте их прикончим и сбросим в водопад.

— А хозяин?

— Скажем правду. Думаешь, не отдаст остальные деньги?

— Заявит, что снова убежали. Похоже, его когда-то здорово напугали.

Павел опустился на корточки перед Томасом, покачал кончиком сабли перед глазами высокомерного рыцаря:

— Перестань скалить зубы!

Коршун сказал резко, с презрением в голосе:

— Прекрати трястись! Он благородный рыцарь, голубая кровь! Трусит,

но держит гонор. Так у них, благородных, принято. А ты, дурень, принимаешь за чистую монету.

Павел поерзал, подозрительно покосился на коршуна:

— А зачем притворяться?

— Не знаю, — ответил Коршун с ядовитой усмешкой, — у благородных так принято. Но если поджилки трясутся, наблюдай за ними повнимательнее. И ты, Петр!

— Наблюдаю, — заверил Петр хмуро. — Я видел, как этот железнобокий схватил Тетерю. Один раз давнул, а ни одной целой кости не осталось! Сердце вовсе через горло выскользнуло...

Коршун и Павел нервно переглянулись, уставились на Томаса. Молодец я, подумал Томас, уже сознание потерял, а рыцарской хватки не лишился. Жаль, не помнил как было дело.

Перед ним сидел Коршун, черные глаза на плоском лице блестели, в них отражались холодные звезды. Саблю не выпускал, трогал ногтем большого пальца острие, как проверял совсем недавно сам Томас.

Стыд снова погнал горячую кровь к лицу рыцаря, он глухо застонал, заставил себя надменно вскинуть голову и смотреть поверх голов презренных наемников. Калика сидит всего в трех-четырех шагах за спинами Коршуна и Павла, лицо было несчастное, с темными полосками засохшей крови. Он чуть свел плечи, с трудом приподнялся, начал нервно ерзать, словно чесал спину о камни. Томас смотрел непонимающе, ибо калика вроде бы не трус, уже доказал, но сейчас явно нервничает, дергается от страха, все-таки не воин, а всего лишь очень сильный мужчина, которому просто везло...

Вдруг Томас ощутил, как новая волна горячей крови хлынула к щекам, от стыда замигал, едва не вскрикнул. Позор для благородного рыцаря так подумать о мужественном паломнике, наверняка тот выбрал плохое место лишь потому, что сразу решил попытаться перетереть стягивающую его руки веревку!

— Вы все трусы, — проговорил Томас как можно загадочнее, — у меня все равно осталась возможность вас уничтожить...

Пальцы Коршуна крепче сжались на рукояти сабли, а Петр и Павел шарахнулись головами так, что искры вспыхнули в ночи, когда кинулись ощупывать веревки на его ногах.

— Какая возможность? — потребовал Коршун.

— Ты узнаешь, — проговорил Томас медленно, не сводя с него глаз. Он посмотрел на свои связанные ноги, и все трое наемников уставились на них. Павел побледнел. Петр отпрянул. Коршун сцепил зубы, с размаха ударил Томаса по лицу:

— Ну?.. Пугай этих дураков, но я не таков!

— Так ли? — проговорил Томас. Из разбитых губ побежала кровь, но все трое зато не отрывали глаз от его лица, не видели отчаянных усилий калики. Тот смотрел угрюмо, отупело, лицо большей частью находилось в тени, но что-то давало Томасу надежду.