Простить нельзя помиловать (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Лавряшина cтр.№ 43

Но, быстро записывая столбцами коротенькие слова, вычлененные из одного, длинного, Маша вновь почувствовала успокоение, которое обволакивало ее теплом. Как будто именно сейчас та страшная драма, в которую все они были втянуты, могла наконец закончиться. И они, как выдохшиеся после спектакля актеры, отправились бы домой. Только все вместе и в один дом.

«Почему – нельзя?» – ныло в ней.

И тут опять в мысли вернулся Матвей, с его непонятной, пугающей бедой, уже озлобившей его до того предела, когда он переставал быть собой. Он больше не смеялся и не фантанировал идеями… Если только тот фейерверк… Но наверняка Маша не знала, его ли это рук дело. Ей опять стало холодно: как можно бросить его в таком состоянии?

Спохватившись, она перестала записывать новые слова, чтобы Мишка не проиграл, ведь Аркадий наверняка придумает больше. Если меньше слов окажется у него, сын заподозрит неладное, ведь такого еще не бывало. А Маша действительно иногда проигрывала. Особенно в те месяцы, когда в мыслях у нее был Матвей, только Матвей, и ничего, кроме Матвея…

«Тогда я точно знала, что умру без него, – вспомнилось ей. – А сейчас уже готова оставить его умирать в одиночку. Великая любовь длиной в полгода! Но ведь не из-за меня же! Из-за кого-то или чего-то мне даже неизвестного… Или известного?»

Когда они вместе вышли из больницы, немного стесняясь этого, как школьники, Аркадий заметил первым:

– А вот и он. Его джипище… Не беспокойся, я в состоянии выбрать плитки для потолка. Тем более…

Не договорив, он быстро пошел вперед, вскинув голову и даже не кивнув в сторону машины, ведь Матвей тоже не вышел к ним навстречу. Маша закончила за мужа: «Тем более ты все равно не увидишь этот потолок. Потому что я на порог тебя больше не пущу!»

Конечно, она переборщила с категоричностью, так Аркадий бы никогда не сказал. Но ей нужна была инъекция злости перед разговором с Матвеем, от которого Маша уже не ждала ничего хорошего.

Но она не представляла, что все может быть настолько плохо. Матвея колотило до того, что зубы стучали.

«Наркотики?» – подумала она с ужасом.

Ей захотелось выскочить из машины в темноту, догнать Аркадия, вцепиться в его локоть, упросить взять с собой… Но Маша тут же решила, что не могла не заметить следы от уколов. Их не было. Его тело она хорошо знала.

Матвей то хватался за руль, то отталкивал его. Маша ясно увидела спокойные руки Аркадия, и опять захотелось, чтобы он избавил ее от того страшного, к чему она опять вернулась.

– Что происходит? Ты можешь объяснить? – спросила Маша, стараясь говорить мягко, чтобы не вывести Матвея из себя.

Еще месяц назад, ей и представить было трудно, чтобы он кричал на нее.

– Почему ты ушла из гостиницы? Ты же никогда не ходила в больницу по вечерам!

Он задыхался, но это была не злость. Маше показалось – его душит хорошо знакомый ей ужас.

– Не ходила. Но тебя ведь тоже не было. Я не обязана сидеть в номере целыми днями.

– Почему ты ушла?! – взвыл Матвей, запрокинув голову. – Ничего не случилось бы, если б ты не ушла! Ты должна была быть со мной!

У нее остановилось сердце:

– А что случилось?

Его швырнуло вперед, потом снова отбросило обратно на спинку сиденья.

– Если б ты была там… Я остался бы с тобой, слышишь?! Как ты могла уйти?

– Я же не знала, когда ты вернешься! Что ты натворил?

– Да замолчи ты! – заорал он.

Удар пришелся Маше в солнечное сплетение. Сдавленно охнув, она скрючилась, хватая ртом воздух, а в мыслях мелькнуло: «Вот оно! Дождалась…» Темнота выпустила фиолетово-оранжевые круги, они нанизывались на шею, не давали продохнуть.

Не обращая на нее внимания, Матвей процедил:

– Я уезжаю. Прямо сейчас. Я мог бы уехать сразу, но не смог сделать этого, не увидев тебя. Я ведь тебя любил! – его голос сорвался от ненависти. – Но я выпал из твоего мира! Ты только сделала вид, что перешла в мой… – Матвей вдруг подавился смехом, который пугал еще больше ненависти, – муравейник… Копошились бы себе, карьеру делали… Но тебя потянуло назад! К людям… Черт! Так страшно тянет к людям, с этим не справиться! Я и не знал… А те, другие из этой кучи… Они скажут, что этого и следовало ожидать. Типа они именно это и предсказывали… Я подтвердил все возможные муравьиные стереотипы… Чушь! Всего этого могло и не быть.

Она выдавила в ответ, про себя удивившись: «О каких муравьях он бормочет? Что это за навязчивый образ?»

– Ты кого-то убил?

– Нет, – отрезал он. Помолчал и добавил: – Но я был близок к этому. Потому что ничего не помогает. Ничего. Я сошел бы с ума, если б не… О-о… – его ладони вжались в лицо, мяли его, словно пытаясь слепить заново. – Что я наделал… Что мне делать теперь?!

– Ты уезжаешь… от меня?

Маша прислушалась к себе, но отчаяния не было. Если б Матвей сказал это хотя бы неделю назад, она взвыла бы еще громче его…

Подергивающееся лицо, с прилипшими ко лбу серыми волосами надвинулось, обдав Машу все той же ненавистью, кроме которой в нем, казалось, ничего не осталось:

– Я ото всех уезжаю. А ты можешь оставаться здесь, тебе же этого хочется! Погуляла на воле, пора в норку, к детенышам.

«Не возражай! – приказала Маша себе. – А то он и меня… А что, если он и вправду кого-то убил? Готова ли я была хоть когда-то умереть с ним вместе?»

Она решилась спросить:

– Почему все так изменилось?

– Почему? – смех Матвея показался ей страшным. – Твое проклятое чувство вины задушило нас обоих! Если б ты не стала рваться домой, я тоже не крутился бы возле вашей норы, и тогда я не…

Он опять успел вовремя поймать самые важные слова, прежде чем произнес их вслух:

– Тебя будут искать? Что я должна говорить? Меня ведь спросят, если это… Это преступление?

Маша была вынуждена тыкаться вслепую, не понимая, по-настоящему ли страшно то, что происходит. И если речь о прощании, то разве так в последний раз говорят люди, еще несколько дней назад составлявшие друг для друга целый мир? Ведь это же было… Никогда еще жизнь не демонстрировала свою скоротечность с такой беспощадностью.

Матвей угрюмо сказал:

– Меня не найдут.

– Понятно. Значит, я тоже могу не искать?

– Ты? – у него опять затряслось все лицо. – Ты не станешь меня искать. Завтра… Да, наверное, уже завтра ты будешь думать обо мне с отвращением. Кривиться будешь: «Фи! Как я могла спать с этим животным!»

У нее вспыхнуло лицо, и, хотя он не мог этого разглядеть, Маша прижала руки к щекам:

– Зачем ты так говоришь?

Потянувшись через нее, Матвей открыл дверц, и лишь тогда переспросил: