Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Никонов cтр.№ 23

В те дни, когда Германия готовилась к нападению на Польшу, СССР уже вел полноценную войну с японцами. СССР, естественно, был заинтересован в сохранении Польши как буферного государства, отделявшего его от Германии. Но для этого она должна была разрешить себе помочь, принимая гарантии безопасности с нашей стороны, на что так и не согласилась. Польше могли помочь Франция и Великобритания, если бы дали всерьез понять Берлину, что действительно готовы воевать с Германией, когда та нападет на Польшу. Напротив, Гитлер получал с Запада успокаивающие сигналы, что войну объявят, но воевать не станут. СССР все еще не рассматривался в Париже и Лондоне как государство, с которым «приличные» страны могут вступать в союзнические отношения.

В ночь с 23 на 24 августа был подписан советско-германский договор о ненападении и протокол к нему. 1 сентября 1939 года нападением Германии на Польшу началась самая кровопролитная война в истории человечества.

Стефан Цвейг в книге «Вчерашний мир. Воспоминания европейца» описывал свой ХХ век: «Все бледные кони Апокалипсиса промчались через мою жизнь — революция и голод, обесценение денег и террор, эпидемии и эмиграция; у меня на глазах возникали и распространялись массовые идеологии — фашизм в Италии, национал-социализм в Германии, большевизм в России, и, в первую очередь, национализм — проклятая чума, отравившая своим ядом расцвет европейской культуры. Мне довелось стать бессильным и беззащитным свидетелем возврата человечества к, казалось бы, давно забытому варварству с его сознательной и запрограммированной догмой антигуманности. Нам на долю выпало вновь увидеть то, чего не бывало уже много столетий: войну без объявления войны, концентрационные лагеря, пытки, массовые грабежи и бомбардировки беззащитных городов — все те зверства, которых не знали последние пятьдесят поколений и которых, надеюсь, не узнают наши потомки».

Историк Эндрю Робертс подсчитал, что Вторая мировая война длилась 2174 дня, обошлась в 1,5 трлн долларов и унесла жизни более 50 млн человек. Это значит, что на протяжении шести лет каждый день погибали 23 тысячи человек, или шесть человек каждую минуту ^[93]. Больше половины из этого числа были гражданами Советского Союза. Правда, Робертс явно недооценил потери Китая.

«Завершение Второй мировой войны означало конец европейской глобальной гегемонии. Это было фундаментальное изменение. Теперь антагонизм между Соединенными Штатами и Советским Союзом определял мировую политику на протяжении почти полувека» ^[94], — пишет Энтони Гидденс, много лет возглавлявший Лондонскую школу экономики. Разрушенный Старый Свет избавлялся от милитаризма, который преследовал его на протяжении веков. Послевоенная деколонизация еще больше сократила влияние Европы. От фазы однонаправленного воздействия одной цивилизации на все остальные человечество переходило к этапу интенсивных и разнонаправленных взаимоотношений между всеми цивилизациями. Как говорили историки, завершилась «экспансия Запада» и началось «восстание против Запада».

Слабела Европа, но не Соединенные Штаты. С 1940-х годов началась американская фаза западного доминирования и период наиболее тесного единства западной цивилизации. Важнейшим фактором сплочения западного мира стала советская угроза, которая воспринималась как экзистенциальная. СССР претендовал не просто на расширение сферы влияния (это испокон веку было нормой поведения великих держав), но и на воплощение в жизнь альтернативного проекта общественного устройства. Под словом «Запад» стали понимать одну из сторон в биполярной конструкции мира, под словом «Восток» — Советский Союз и его партнеров по социалистическому лагерю. Остальные государства оказались в обширной категории стран «третьего мира».

Символом военно-политического единства Запада и растущего долгосрочного вовлечения США в европейские дела стало образование в 1949 году Организации Североатлантического договора (НАТО). «НАТО была новым явлением в создании европейской безопасности, — считал Киссинджер. — Международный порядок больше не характеризовался традиционным европейским балансом сил, основанным на изменяющихся коалициях множества государств. Если какой-либо эквилибрум сохранялся, то между двумя сверхдержавами… Страны, вступавшие в Организацию Североатлантического договора, предоставляли некоторые вооруженные силы, но скорее в качестве билета за вход под американский ядерный зонтик, а не как инструмент региональной обороны» ^[95].

Атлантическая солидарность и военное присутствие США в странах Старого Света стали важнейшими скрепами западной цивилизации. Неофициальной формулой альянса станет: присутствие США в Европе, Германия — под контролем, Россия — вне Европы («America — in, Germany — down, Russia — out»). Это и определяло характер взаимодействия России с западной системой. Началась гонка вооружений, которая обошлась человечеству за 45 лет в 18,45 трлн долл. (в долларах 2014 года) ^[96].

Трансатлантическая солидарность не раз подвергалась испытаниям в годы «холодной войны». США не поддержали англо-французскую интервенцию в районе Суэцкого канала в середине 1950-х годов, рассматривая ее как проявление неоколониализма. Серьезные трещины появились в годы американского вторжения в Индокитай в 1960–1970-е годы, когда США не могли рассчитывать на поддержку многих союзников, а президент Франции Шарль де Голль даже вывел страну из военной организации НАТО. Массовые антивоенные протесты, разлившиеся после поражения США, «вьетнамский синдром», экономические трудности, начало которым было положено решением стран ОПЕК в 1974 году сократить добычу нефти, что привело к скачку цен на энергию, — все это вновь вызвало волну рассуждений о кризисе Запада.

Однако в 1980-е настроения изменились. Сформировался новый — консервативный — консенсус, олицетворением которого выступали президент США Рональд Рейган и британский премьер Маргарет Тэтчер. Они стряхнули недавний пессимизм, возродив идеи великодержавности, военной силы, мессианизма, веры в западные ценности. Люди стали чувствовать гордость за принадлежность к западной цивилизации. Идеи свободного рынка положили начало экономике предложения, монетаризму и «вашингтонскому консенсусу». Был заявлен рывок в военном строительстве для достижения решительного перевеса над СССР. Именно как триумф такой политики был воспринят распад социалистического лагеря и Советского Союза на рубеже 1980–1990-х годов. Многие эксперты полагают, что пик западного влияния пришелся именно на 1990-е годы, когда США стали единственной глобальной сверхдержавой.

Тогда же в практическую плоскость встал вопрос о границах Запада: нужно было определить, как далеко распространять на восток европейские и евроатлантические институты — ЕС и НАТО. Хантингтон, на мой взгляд, адекватно объяснил логику поиска ответа в цивилизационных терминах. Он полагал, что представление о границе Запада дает «линия великого исторического раздела, которая существует на протяжении столетий, линия, отделяющая западные христианские народы от мусульманских и православных народов. Эта линия определилась еще во времена разделения Римской империи в четвертом веке и создания Священной Римской империи в десятом. Она находилась примерно там же, где и сейчас, на протяжении 500 лет. Начинаясь на севере, она идет вдоль сегодняшних границ России с Финляндией и Прибалтикой (Эстонией, Латвией и Литвой); по Западной Белоруссии, по Украине, отделяя униатский запад от православного востока; через Румынию, между Трансильванией, населенной венграми-католиками, и остальной частью страны, затем по бывшей Югославии, по границе, отделяющей Словению и Хорватию от остальных республик. На Балканах эта линия совпадает с исторической границей между Австро-Венгерской и Оттоманской империями. Это — культурная граница Европы, и в мире после холодной войны она стала также политической и экономической границей Европы и Запада… Европа заканчивается там, где заканчивается западное христианство и начинаются ислам и православие» ^[97]. Нетрудно заметить, что почти точно по этим линиям установилась восточная граница НАТО и Евросоюза, а сейчас проходит раскол Украины.