Путь к характеру - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Брукс cтр.№ 18

Смазывая и перевязывая раны сына, она увещевала его остерегаться собственного гнева и ненависти. Ненависть бессмысленна, наставляла она, и только ранит человека, который ее испытывает. Из всех сыновей, говорила Ида, ему больше других надо учиться управлять своими страстями.

В 76 лет Эйзенхауэр писал: «Я всегда вспоминал эту беседу как один из самых драгоценных моментов в жизни. Моему юному сознанию казалось, что мать говорила несколько часов, но я полагаю, что на все ушло минут пятнадцать или двадцать. По крайней мере, она побудила меня признать, что я был неправ, и облегчила мне душу настолько, чтобы я смог уснуть» .

Идея завоевания собственной души была значима в той нравственной экологии, в которой вырос Эйзенхауэр. Она основывалась на представлении, что каждый человек по натуре двойственен — несовершенен, но обладает чудесными дарами.

Природа человека состоит из грешной стороны, которой присущи эгоизм, предательство и самообман; и из созданной по образу и подобию Божию стороны, которая ищет добродетели и приобщения к высшей истине. Главная драма жизни — выработка сильного характера, то есть обретение твердых привычек и стремления творить добро. Развитие второго Адама воспринималось как необходимая основа для процветания первого Адама.

В наши дни слово «грех» утратило свою силу и яркость. Мы в основном употребляем его, когда говорим о вредных десертах и прочих «удовольствиях». В повседневной жизни немногие упоминают личные грехи; если речь и заходит о зле, то его приписывают общественному устройству, допускающему неравенство, угнетение, расизм и так далее, а не сердцу человека.

Мы расстались с понятием греха, во-первых, потому, что расстались с представлением о человеческой природе как глубоко несовершенной. В XVIII и даже в XIX веке многие искренне придерживались мрачной самооценки, выраженной в старой пуританской молитве «Грешен я»: «Отче Извечный, доброта твоя не знает границ, я же убог, жалок, ничтожен и слеп…» Это просто-напросто слишком мрачно для современной ментальности.

Во-вторых, во многих случаях слово «грех» служило для того, чтобы объявлять войну удовольствию — даже таким здоровым удовольствиям, как секс и развлечения. Грех был предлогом для безрадостной жизни и самокритики. Слово «грех» появлялось, когда нужно было подавить телесные радости или напугать подростков опасностями мастур­бации.

Кроме того, словом «грех» злоупотребляли самодовольные сухие ханжи, которых, по выражению журналиста Генри Менкена, тревожила вероятность, что кто-то где-то получает удовольствие от жизни; и которые всегда были готовы бить по рукам линейкой того, кто, по их мнению, поступает неправильно. «Грех» становился любимым словом людей, склонных к жесткому и авторитарному воспитанию детей и считавших, что из них нужно выбивать порочность. Им злоупотребляли те, кто по той или иной причине фетишизировал страдание и полагал, что только угрюмое самоистязание плоти позволяет стать лучше других.

Но на самом деле «грех», так же как «призвание» и «душа», — одно из тех слов, без которых нельзя обойтись. Это одно из тех слов — а в этой книге их будет много, — которые нужно вернуть в наш лексикон и осовременить.

Грех — это необходимый элемент нашей душевной обстановки, поскольку он напоминает нам о том, что жизнь — нравственный процесс. Как бы мы ни старались все свести к детерминистическим химическим процессам в мозге, как бы ни силились объяснить поведение неким стадным инстинктом и сколько бы ни предпринимали попыток заменить понятие греха «ненравственными» словами наподобие «ошибки», «оплошности» или «слабости», важнейшими элементами жизни остаются вопросы личной ответственности и нравственного выбора: между смелостью и трусостью, между честностью и обманом, между сочувствием и жестокосердием, верностью и предательством. Когда современная культура пытается заменить грех такими понятиями, как ошибка либо нечувствительность, или вовсе избавиться от слов «добродетель», «характер», «зло» и «порок», жизнь от этого не становится менее нравственной; это лишь означает, что мы скрываем необходимую нравственную основу жизни за завесой поверхностных слов, что в наших мыслях и разговорах об этом выборе все меньше ясности и потому мы все более слепы в нравственных вопросах повседневной жизни.

Грех важен еще и потому, что он общее понятие, в то время как ошибка индивидуальна. Допускает оплошность один человек, а грехи эгоизма и неосмотрительности осаждают всех и каждого. Грех вплетен в нашу природу и передается из поколения в поколение. Мы грешны все вместе. Осознавать грех значит испытывать глубокое сочувствие к другим грешникам и помнить о том, что общее бремя греха облегчается общими решениями. Мы противостоим греху вместе, в семье и в обществе, боремся с нашими личными грехами, помогая другим людям бороться со своими.

Кроме того, понятие греха необходимо как основополагающая истина. Когда вы говорите, что грешны, это не означает, что у вас на сердце уродливое черное пятно, просто вы, как и любой человек, несовершенны по своей природе.

Все мы хотим делать одно, но в итоге делаем другое; желаем того, чего не следует желать. Никто не хочет быть жестокосердным, но иногда мы жестокосердны. Никто не хочет обманывать себя, но мы все время находим себе оправдания. Никто не хочет бездеятельно наблюдать за чужими страданиями, но, вслед за лирической героиней Маргарет Уилкинсон, мы все совершаем грех «несвершившейся прелести».

Черное и белое причудливо перемешивается в нашей душе. То самое честолюбие, которое вдохновляет нас создать новую компанию, побуждает быть материалистами и эксплуатировать других. То же плотское желание, в результате которого рождаются дети, становится причиной измены. Та же уверенность, которая побуждает нас дерзать и творить, может приводить к самовозвеличиванию и высокомерию.

Грех не есть нечто демоническое. Он лишь наша извращенная склонность действовать себе во вред, предпочитать краткосрочные успехи долгосрочным, низшее — высшему. Грех, совершаемый из раза в раз, кристаллизуется в приверженность низшим ценностям.

Иными словами, опасность греха в том, что он сам себя подпитывает. В понедельник вы идете на небольшой компромисс с нравственностью, а во вторник с большой вероятностью допустите более крупный компромисс. Человек обманывает себя и скоро уже не может различить, когда он лжет себе, а когда — нет. Другого человека поглощает грех жалости к себе, страсть быть неправедно наказанной жертвой, пронизывающая все вокруг, так же как гнев или алчность.

Люди редко совершают крупные грехи ни с того ни с сего. Они проходят целой анфиладой дверей. Вначале идет нерешенная проблема с гневом, или с алкоголем, или с наркотиками, или с сочувствием. Разложение порождает разложение. Грех наказывается грехом.

Последняя причина, по которой нам необходим грех, — без него невозможно выработать сильный характер. С незапамятных времен люди достигают славы, совершая великие дела во внешнем мире, но вырабатывают характер в противостоянии внутренним грехам. Люди обретают цельную натуру, уравновешенность и самоуважение, потому что побеждают собственных демонов или хотя бы сражаются с ними. Если убрать понятие греха, то исчезает и то, против чего борется хороший человек.