Парижские тайны царской охранки - читать онлайн книгу. Автор: Валериан Агафонов cтр.№ 14

Как шло дело организации новой берлинской политической агентуры видно из следующего доклада Рачковского министру внутренних дел от 22 августа 1902 года:

«В конце декабря 1900 года я приступил к организации берлинской агентуры, с каковой целью мною был командирован туда инженер Гартинг с тремя нужными агентами. Берлинская полиция отнеслась крайне подозрительно к осуществлению нашего предприятия, полагая, вероятно, что мы задались мыслью водвориться в Германию для военного розыска или по другим каким-либо политическим соображениям. Путем весьма продолжительных переговоров мне наконец удалось убедить полицейские власти в действительных задачах предполагавшейся организации. И только вслед за получением президентом берлинской полиции и другими его чиновниками почетных наград дружественные отношения установились между мною и надлежащими властями.

На месте выяснилось, что трех наружных агентов оказалось недостаточно, и в настоящее время, когда наличный состав агентов увеличился до шести человек, при постоянном содействии берлинской полиции наружные силы далеко не соответствуют действительным потребностям розыскного дела в Берлине. Проектируемая в Берлине система прописки иностранцев весьма неудовлетворительная и усложняется тем, что в многочисленных полицейских участках листки вновь прописывающихся остаются иногда в участках от одного месяца до шести недель, причем бывают случаи, что названные листки вовсе не доходят в центральное полицейское управление. На практике оказывается, что до 30 процентов иностранцев вовсе не прописываются, и это лишает всякой возможности установить то или другое разыскиваемое лицо. Между тем громадное количество людей, подлежащих контролю агентуры, вынуждает г-на Гартинга изыскивать невероятные способы проверки получаемых Департаментом сведений по революционным записям у того или другого лица, обнаруживаемых при арестах в России. Ближайшим сотрудником берлинской агентуры является полицейский комиссар В., оказывающий негласные услуги за денежные вознаграждения, далеко превышающие отпускаемые г-ну Гартингу средства на секретные расходы. Так, в течение минувших апреля и мая заведующий агентурой издержал 1095 марок по представляемым счетам, о возмещении которых позволю себе ходатайствовать перед Вашим Превосходительством.

Независимо от изложенного, заведующему агентурой представлялось необходимым войти в сношение с одним из служащих в президентстве, при содействии которого он получил до 1200 листов русских подданных, проживающих в Берлине; и иметь в дальнейшем возможность получать их в будущем, что является громадным подспорьем в его деятельности. Означенному чиновнику также необходимо платить определенное вознаграждение.

Принимая за сим во внимание существующие в Берлине крайне трудные условия для наружного наблюдения вынуждают заведующего агентурой нанимать три конспиративных квартиры, уплачивать расходы по наблюдению и удовлетворять массу мелочных затрат… не признаете ли Вы возможным увеличить эту статью бюджета до 1200 марок ежемесячно…».

Под буквой В. здесь скрывается комиссар берлинской полиции Wienen, который по приказу самого Вильгельма стоял в непосредственной связи с русской политической агентурой в Германии и от которого не должно было быть никаких тайн.

Как опытный провокатор Гартинг-Ландеэен прежде всего обратил внимание на организацию в Берлине «внутренней агентуры», и им был «заагентурен» в начале 1902 года такой ловкий и опасный предатель, как секретный сотрудник, получивший кличку «Ростовцев», студент Берлинского университета — Житомирский, которому с марта этого года было положено жалование 250 марок в месяц. В Петрограде я получил сведения, что Житомирский еще до поступления к Гартингу служил в немецкой полиции, куда его «поместил» немецкий агент Kiisin, — и только вследствие трогательного симбиоза немецкой и русской полиции Житомирский был переуступлен Гартингу. В 1902 году директор Департамента полиции Зволянский докладывает товарищу министра внутренних дел князю Святополк-Мирскому, что «со времени поступления на службу «Ростовцева» сообщения берлинской агентуры сделались особенно содержательны и интересны».

Тот же Зволянский в том же 1902 году докладывает, что в Берлине сосредоточено весьма значительное число русских революционеров, постоянно посылающих в Россию транспорты нелегальной литературы, и существует под руководством старого эмигранта Ефима Левита кружок народовольцев, «исключительно озабоченных возможностью организации в России…».

Понятно, что столь блестящая деятельность Гартинга-Ландеэена была соответственно вознаграждена, и в том же 1902 году вместо обещанных 36 000 он получил 39 000 марок, кроме того, на сотрудника «Ростовцева» — 3000 марок, и в сентябре 1902 года — 1095 марок. А в 1903 году кредит берлинской агентуры был увеличен еще на 7200 марок, причем Гартингу открыл текущий счет на 10 000 марок Deutshe-Bank; в этом же 1903 году сверх ассигнованных 49200 марок Гартинг получил 36 000 марок на уплату содержания делопроизводителя берлинской агентуры и 1075 марок — за напечатание статьи «Еіп Gnadenakt» в «Tigliche Rundchau» от 7 апреля 1903 года, за издание брошюры «Russland und Finland» в 5000 экземпляров и на отсылку некоему Эрнесту Вуду в Стокгольм 100 марок.

К берлинской агентуре и к ее главе Гартингу мы еще вернемся в следующих главах, а теперь снова переходим к центральной фигуре первого периода истории заграничной агентуры Петру Ивановичу Рачковскому.

Деятельность Рачковского за время его семнадцатилетнего пребывания на посту заведующего русской «заграничной агентурой» не ограничивалась, как мы уже знаем, лишь борьбой с русскими ре-волюционерами-эмигрантами. Он был умным, энергичным и честолюбивым человеком, и его замыслы поднимались гораздо выше влиятельного, но скромного поста начальника русских провокаторов за границей и иностранных филеров. Рачковский сумел завязать тесные и интимные знакомства не только с представителями иностранных полиций, но и с влиятельными общественными деятелями — с депутатами и министрами, особенно во Франции; мы уже упоминали о его сношениях с Флурансом, Констаном, о его дружбе с Делькассэ и с самим президентом Лубэ; мне рассказывали, что в президентском дворце Лубэ предоставил Рачковскому особую комнату, где глава российского полицейского сыска останавливался запросто, когда приезжал в Париж. Рачковский жил под Парижем в Сен-Клу, где занимал роскошную виллу и задавал лукулловы пиры своим французским, иностранным друзьям и своим петроградским покровителям.

Можно утверждать, что в заключении Франко-Русского союза Рачковский сыграл большую роль, доселе еще недостаточно выясненную. Заметное дело с организацией мастерской бомб в Париже, спровоцированное Ландезеном конечно по указанию Рачковского и повлекшее за собой в 1890 году арест, высылку и тюремное заключение многих русских революционеров, живших в Париже; дело, в котором французское правительство проявило по отношению к русскому самодержавию необычайную предупредительность и угодливость, несомненно ускорило заключение Франко-Русского союза.

К сожалению мы не можем здесь останавливаться на политической деятельности Рачковского. Скажем только, что именно эта «высшая» политика и повлекла за собой его отставку. Суммируя рассказы нескольких компетентных лиц об этой стороне деятельности Рачковского за границей, я пришел к заключению, что отставка эта была вызвана следующими обстоятельствами: Рачковский имел большие связи в католическом мире не без некоторого посредства и влияния своей жены — француженки и ярой католички; на его вилле в Сен-Клу часто бывали и Monseigneur Charmetain и влиятельнейший реге Burtin, личный друг кардинала Рамполлы. Рачковский давно уже при посредстве своих агентов вел наблюдение за кардиналом Ледоховским, главой католиков польских националистов, тянувшихся к Австрии. Рачковский же конечно все время работал, ориентируясь на французские интересы. Этой политикой заинтересовалось и высшее начальство, и в 1901 году Рачковский дает роскошный обед в одном из аристократических парижских кафе (Durand), где был завсегдатаем, и где все лакеи почтительно звали его «general russe». На обеде присутствовал приехавший из Петербурга директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий Молосов, специально вызванные для свидания с Молосовым папский интернунций в Гааге Mons, Tarnassi, Charmetain и реге Burtin. На обеде обсуждался вопрос о возведении на папский престол в случае ожидавшейся в ближайшем будущем смерти папы Льва XIII кардинала русско-французской ориентации (Рамполла). Министерство внутренних дел стремилось во всем этом деле главным образом к тому, чтобы гарантировать себе успех в борьбе с ополчением римско-католического духовенства белорусов Холмщины и Северо-Западного края.