Полынный мой путь - читать онлайн книгу. Автор: Мурад Аджи cтр.№ 199

Родина – это еще и то место, то окружение, в котором родился и вырос человек, в котором шло становление его личности. А дворики или березы, горы или море, даже обыкновенные воробьи – есть не что иное, как факторы комплекса, который формирует духовный мир человека. Ленинградец и одессит, иркутянин и москвич при всей общности их склада имеют свои черты характера – и это не случайно.

Однако и отдельные, пусть даже как будто бесполезные животные и птицы – не просто «элементы комплекса». Чем ценен бобр? Многие, конечно, ответят, что прежде всего мехом, и ошибутся. Дороже всех мехов способность бобров строить плотины на малых реках, создавать озерца, регулировать водотоки. Есть бобры – никакое бурное весеннее половодье не помчится все сметающим потоком; излишек воды будет задержан и станет питать речку в сушь. А на созданных бобрами озерках будет и рыба, и ондатра, и водоплавающая дичь. Вот эта роль бобра как регулятора важного и для человека комплекса куда существенней ценности его меха.

Какое множество речек можно переустроить – что и делается – с помощью бобра! А от малых речек зависит питание больших, смыв плодородного слоя, эрозия почвы…

Когда-то человек в силу экологической неграмотности, или алчности, или «голодной необходимости» не только свел число бобров к минимуму, но и истребил, например, зубра. Казалось бы, зубр пригоден для человека лишь в качестве «шагающей горы мяса». И только благодаря усилиям селекционеров выяснилось, что крупный рогатый скот, скрещенный с бородатым хозяином пущи, становится крупнее и дает более жирное молоко.

Бобр, зубр – ладно… А вот уж волк, ясное дело, враг человека, ибо он губит скот. И опять-таки обнаружилось, что волк играет в природе великую роль оздоровителя диких копытных. Он выбраковывает слабых, больных, неполноценных, оздоровляя вид и держа его численность в неких пределах. Значит, если мы хотим, чтобы лоси или олени процветали и не размножались в опасных для леса количествах, надо содержать волка. И платить ему – да, платить, как платят пастуху! – кое-чем из своего стада. Если, конечно, мы хотим иметь хороший, стойкий, саморегулирующийся комплекс диких копытных животных. Здесь надо аккуратно регулировать сам «регулятор», не давая волку размножиться.

И сколько открытий на этом пути еще ожидает? И сколько еще раз нам придется переоценивать ценность тех или иных живых существ? Нет, только экологической неграмотностью можно объяснить деление животных, птиц, насекомых, растений на «полезные», «бесполезные» и «вредные». Казалось бы, что может быть зловредней крыс? Путем сложных скрещиваний немецкие ученые вывели новую породу зверька с красивым, теплым и необычайно прочным мехом. Мура – так назвали новую крысу – имеет двадцать пять сантиметров в длину и как будто симпатичную наружность. Ее селекционная карточка держится под строжайшим секретом. Ценность!

К скольким такого рода ценностям просто еще не подобрали ключа?

Все, казалось бы, ненужное, вредное можно с пользой вовлекать в хозяйственный комплекс. Это относится и к отходам производства, которые ухудшают экологическую обстановку. Вот, к примеру, несколько зарубежных патентов. Изношенные автомобильные шины можно опускать в жидкий азот, а потом обрабатывать на молотковой мельнице. Полученные гранулы, будучи добавленными в асфальт, делают его термоустойчивым: он не плавится в жару, не трескается в мороз. Те же покрышки и старая обувь при другом способе обработки служат добавкой к пластику, который применяется в обувной промышленности. При этом свойства обуви улучшаются, а себестоимость ее снижается.

Еще пример. После обработки металлов серной кислотой образуются опасные токсичные растворы. Венгерские ученые предложили электролитически разлагать эти вредные отходы производства. Результат: на металлургическом заводе, где внедрен метод, получены десятки тысяч тонн серной кислоты и чистого железа «из ничего». Так губительные для природы и человека отходы стали ценным «сырьем»

Подобных примеров масса. Экономическая эффективность индустрии вторичного сырья – одна из самых высоких в промышленности: на один рубль капитальных вложений в среднем приходится восемь рублей прибыли!

Таким образом, экономическая выгода утилизации отходов не подлежит сомнению. Но почему-то этот процесс развивается темпами, не соответствующими серьезности экологической ситуации.

Один поясняющий пример. Количество используемого в хозяйстве железа всегда ограничено. Действительно, зачем производить, скажем, 500 миллионов тонн стали, когда потребность не превышает 100 миллионов тонн? Это не нужно. Эксперты уже бьют тревогу: к такому-то году в мире истощатся запасы такого-то металла (железа – не скоро, а вот меди, серебра и некоторых других цветных металлов уже через 20–30 лет). Казалось бы, в этой ситуации промышленность должна переходить на замкнутый, насколько это возможно, цикл потребления металла. Однако в прогнозах развития металлургических отраслей это обстоятельство не привлекает пристального внимания. Строятся металлургические заводы, осваиваются новые месторождения, растрачиваются колоссальные материальные и трудовые ресурсы, а в то же время… С развитием научно-технической революции ускоряется моральное старение оборудования, его физический износ, отчего все большая часть уже использованных изделий из того самого металла идет в отходы, отбросы. По логике, объемы промышленной продукции вторичной металлургии должны расти быстрее, чем первичной, и в конечном счете производство металла перейдет на замкнутый цикл – металлолома должно хватать для металлургических заводов. Новое производство будет в этом случае лишь восполнять необратимые потери.

Но так должно быть по логике, в жизни все происходит наоборот. Прогнозируется увеличение производства первичного металла, а вторичный рассматривается почему-то как обязательное, но ненужное приложение. Почему?

Когда начинаешь анализировать, чем вызвана такая неприязнь со стороны промышленности, отраслевой науки к проблемам утилизации, к проблемам комплексности, то замечаешь, что отрасли сплошь и рядом невыгодно решать эти проблемы. Зачем возиться с хламом, когда есть готовые, типовые проекты металлургических комбинатов, рудников? Традиционный путь наращивания новых мощностей кажется не только более простым и привычным, но и более выгодным.

И во многих случаях он действительно более выгоден, если считать расходы и доходы, замыкаясь в рамках отрасли, – некомплексно. Ведь тогда из подсчета выпадает тот ущерб, который отходы наносят природе и другим отраслям хозяйства.

Вот тут на сцену выступает принципиальное отличие социалистической экономики от капиталистической. Никакая компания, никакой отдельный концерн не будет считать, как их деятельность отражается на экономике других хозяйственных сфер, – зачем? Но при единой плановой организации производства комплексный подсчет не только возможен, но и необходим. Другое дело, что такой подход надо реализовать, а это непростая задача.

Но решаемая. До начала XX века развитие искусственных комплексов в общем и целом шло стихийно. Первым масштабным опытом планового развития комплекса – именно комплекса! – был план ГОЭЛРО. На современном этапе хозяйствования в качестве удачного опыта комплексного подхода к развитию большой территории можно назвать план Красноярского края, где предпринята попытка увязать воедино экономические, социально-политические, географические и многие другие составляющие промышленного комплекса. Конечно, эта программа не лишена отдельных недостатков. Но она одна из первых современных комплексных программ, и это важно.