Повседневная жизнь публичных домов во времена Мопассана и Золя - читать онлайн книгу. Автор: Лаура Адлер cтр.№ 30

Вот так вот! Просто! Они разворачиваются и уходят.

В прежние времена деревенские девушки были скромные, слушались, ради своей старой мамы или малолетнего ребенка они трудились с ночи до утра, они были преданы хозяину, они следили за интересами дома. Они все были просто птички божьи, ими было так легко командовать. Эта сделала что-то не так, ну так она исправится. Эта поддерживает своих стариков, эта растит ребенка: каждый день они писали письма домой, родители приезжали к ним в гости. Можно было подумать, что у нас тут монастырь, так все благочинно и пристойно! Такие умилительные сцены. И больше того: иные умудрялись накопить на приданое, уезжали домой, выходили замуж, становились великолепными матерями, жили в мире и согласии с отцом своих детей.

Больше уж нет таких пансионерок, их племя вымерло. Хоть траур по ним надевай!"

С самого начала пятидесятых годов XIX века начинается упадок, и он уж никогда не сменится расцветом. Тенденция особенно ясна во времена Второй империи: бордели закрываются, число работающих девушек в оставшихся уменьшается. Прежде всего это касается Парижа, где в результате реконструкции, проведенной бароном Османом, снесли очень много непригодного для жизни жилья в центре города и тем самым радикально изменили географически соотношение спроса и предложения на рынке любви. Затем то же самое произошло в провинции. В Лилле, например, в 1876 году было двадцать три борделя, а в 1888 году уже только шесть. Что это, приватизация сексуальности? Следствие регламентаризма, который в конце концов сделал легальную проституцию настолько тяжелым ремеслом, что она исчезла, так как этим больше нельзя было зарабатывать деньги? Сложно сказать. Стремление регламентировать порок, регистрировать продажных девок, классифицировать их привело к противоположному результату: число зарегистрированных проституток упало, борделям становилось все труднее и труднее набирать новые кадры, число "непокорных" неуклонно росло. Что любопытно: все это происходило не только во Франции, но и во всей Европе и даже во всем мире! Борделей становится все меньше, но масштабы проституции при этом увеличиваются. Меняется внешний облик городов. "Горячие" кварталы сносят, цены на землю не позволяют возводить новые бордели, а позволяют лишь строить доходные дома с меблированными комнатами и дома свиданий. Кроме этого, происходит отток клиентов! Что они, начитались феминистских брошюрок и им стало неприятно смотреть на такие серали, где собраны, как в зоопарке, женщины разных сортов? Вместо того чтобы без единого слова выбрать девушку, тут же подняться с ней в комнату и немедленно перейти к делу, они долго разговаривают, шутят, это так легко, и только потом идут в меблированные комнаты. Поиск продажных девок напоминает охоту, что только усиливает интерес. Добавим сюда и изменение общественного мнения относительно открытия новых домов: если в прошлые времена местные коммерсанты только что не настаивали на открытии борделей, то теперь они яростно этому сопротивляются, посылая в полицию петицию за петицией. Клиенты тоже стали очень разборчивы, так что бандершам пришлось прибегать к самым грязным приемам конкурентной борьбы.

Это происходит и в Париже, и в Обри-лез-Эпинетте: "Клиенты воротят нос, ворчат, им все не нравится… новая мебель день ото дня все хуже… и конкуренция, ужасная, теперь все можно показывать прямо на улице, а эти фабричные девки… ах, месье Жак, эти фабричные девки! А полиция закрывает на все это глаза, ничего не делает, а мне все чинит и чинит препятствия. За каждым, самым незначительным нарушением может последовать приказ о закрытии… Это как град в апреле! Фабричные девки отдаются за двадцать су, это в несколько раз дешевле, чем у меня, и где! везде! прямо в поле, за изгородью, где их сняли, там они и отдаются, а у меня-то два франка, никак не меньше, а если клиент на ночь хочет остаться, то пять… но что тут скажешь, у меня заведение, оно работает, это же не авантюра какая, серьезное дело…

Мы не можем их победить".

Постройка фортификационных сооружений вокруг Парижа, начавшаяся в сороковые годы XIX века, привлекла в столицу массу военных и массу рабочих, вследствие чего резко возрос спрос на "половые" услуги. Незарегистрированные проститутки работали в кабаре, которые тут же превратились в нелегальные дома разврата. Чтобы бороться с этой моральной и санитарной угрозой, комиссия под руководством префекта Делессера превратила эти кабаре в новые дома терпимости. Это дало возможность добродетельным гражданам спать спокойно. Почти. Поскольку полиции пришлось разрешить хозяйкам этих домов открывать при них кафе — иначе новый закон не удалось бы провести. Как кусали локти старые бандерши! С тех пор дома терпимости с кафе стали нормой, особенно если располагались в низкоэтажных домах в пригородах Парижа. В результате произошло смешение жанров, проститутки стали доступны почти везде — в любом месте, где продавали спиртное в розлив. Уравнение простое: алкоголь = опьянение = возбуждение. Как же тут устоять?

"Присутствие в кафе девушек необыкновенно сильно возбуждает сидящих там бездельников; сначала они, глядя на этих девиц, напиваются, потом, глядя на них же уже пьяными глазами, решают, что не могут больше сопротивляться желанию предаться разврату. Очень часто можно видеть, особенно в дни выплаты жалованья, как рабочие, отцы семейств, в компании своих коллег отправляются в кафе, где и не собираются пить, но, выпив стаканчик за компанию, не могут остановиться и выходят из кафе, забыв там половину своего недельного заработка, а то и все наличные деньги".

Бордель умирает. И в этот момент его начинают защищать, поддерживать! С целью, разумеется, защитить общественную мораль. Власти недвусмысленно заявляют: концентрация порока в одном месте делает его прозрачным и подконтрольным. Оттого, что продажные девки появляются повсюду, идет беспорядок, разгораются порочные страсти, распространяются болезни. Полиция всегда старалась локализовать разврат:

"Власти разрешают создание места, где предаются разврату, только тогда, когда таковое есть следствие убедительно показанной необходимости, то есть когда такое место создается в районе, где очень много незарегистрированных проституток. Для полиции создание такого места — эффективный способ локализовать это зло, так как в таком месте за ним легко наблюдать и контролировать, а также и наказывать в случае необходимости; это также удар по нелегальной проституции".

Дома терпимости и дома свиданий в Париже

Так, возведение новых домов терпимости объявляется полезным как средство борьбы с эпидемией незарегистрированных проституток. Но эти действия властей не сумели предотвратить катастрофу. В новых домах терпимости, как и в старых, требуется персонал, и его подбирают наудачу: девушки уходят из борделя по своему желанию, бандершам приходится нанимать других с ближайшей улицы, а ушедшие направляются в танцевальные залы или в другие заведения, где разрешается присутствовать свободным женщинам. В мире домов любви происходит революция. Можно сказать, мы видим рождение новой категории: пансионерки экстерном. Все бордели и дома терпимости превращаются просто в дома свиданий. Днем сотрудницы этих заведений — обычные работницы на фабриках или слуги, вечером они же — продажные девки, все они пытаются заработать чуть побольше денег, чтобы свести концы с концами. Муниципальные власти пытались навести здесь какой-то порядок, разрабатывали разные классификации; так, в Рубе завели специальную категорию "дом терпимости с персоналом, живущим вне дома" и требовали от держательниц таких домов нанимать только девушек, у которых есть выданная властями карточка, вести реестр своих "сотрудниц" и направлять их регулярно на медосмотр.