Пандемия. Всемирная история смертельных вирусов - читать онлайн книгу. Автор: Соня Шах cтр.№ 56

Есть еще один подобный пример: в XVIII веке корабельный врач Джеймс Линд обнаружил, что лимонный сок исцеляет цингу – болезнь, происходящую от недостатка витамина C. Выяснил он это нетривиальным тогда способом: поделил моряков на группы и сравнивал результаты разных методов лечения. Сейчас его превозносят как человека, который провел первые клинические испытания. Но в то время – поскольку он не мог объяснить, за счет чего лимонный сок лечит цингу (по теории Линда, лимонная кислота пробивала поры, закупоренные сыростью), – его открытия не были приняты в расчет. В качестве средства от цинги специалисты рекомендовали бесполезный уксус, а не лимоны ^{440}.

То же самое произошло в XIX веке с лекарством от холеры. Нашедшие способ лечения не были, в отличие от крупных светил медицины, подкованы в парадигмах Гиппократова учения. Они были никем. Уильям Стивенс, в частности, трудился обычным лекарем на Виргинских островах, и лондонской медицинской элите его имя ни о чем не говорило. Равно как имя шотландского врача Уильяма О'Шонесси. Оба в 1830-х годах искали спасение от холеры в соленой воде. Стивенс (заметивший, что соль возвращает привычный цвет крови его пациентам, заболевшим тропической лихорадкой) считал, что соленая вода точно так же помогает вернуть к нормальному темный оттенок крови у холерных больных. О'Шонесси, которого цитировал журнал The Lancet, рекомендовал «вводить в вену чуть теплую воду с раствором нормальных солей крови» не только для того, чтобы нормализовать цвет крови, но и чтобы восстановить потерю жидкости и солей организмом ^{441}. В ходе одной из самых убедительных демонстраций действенности лечения Стивенс в 1832 году поил соленой жидкостью более двухсот больных холерой в одной лондонской тюрьме – число скончавшихся от болезни составило всего 4 % ^{442}.

Однако логика лечения – восполнить вызванную рвотой и диареей потерю жидкости – противоречила Гиппократовой парадигме. Согласно гиппократову учению, эпидемические болезни вроде холеры распространяются посредством зловонных испарений, так называемых миазмов, отравляющих тех, кто их вдыхает. Поэтому холерных больных мучает неукротимая рвота и понос: организм силится исторгнуть попавший в него с миазмами яд. Противодействовать этим процессам с помощью соленой воды и чего бы то ни было в принципе выглядело с философской точки зрения таким же ошибочным, как сегодня отковыривать корочку на ране.

И потому светила медицины разнесли сторонников лечения соленой водой в пух и прах. Эксперты, посетившие тюрьму, где Стивенс демонстрировал действенность метода, его успехи не приняли, заявив, что никакой холеры там не было и в помине. Холерным больным они готовы были признать лишь лежащего при смерти, в агонии, так называемом коллапсе, а поскольку ни один из пациентов Стивенса в подобном состоянии не находился, значит, холеры в тюрьме не было. (Несусветную мысль, что больных действительно удалось вылечить, светила, разумеется, не допускали.) «Ни единого случая, симптомы которого соответствовали бы холерным, я там не наблюдал», – заверял один из проверяющих. Одна молодая женщина, «очень вздорная и буйная», отмечал другой, просто «симулировала» холеру.

Редакторы научных журналов, дававшие оценку методу Стивенса, признали его шарлатаном. «Со смешанным чувством жалости и презрения мы отворачиваемся от этой аферы, – писала редакция The Medico-Chirurgical Review. – Лучшая надежда для «солевого метода» и его изобретателей – чтобы о них как можно скорее забыли» ^{443}. «В отличие от свинины и сельди, – ерничал один из рецензентов в 1844 году, – засолка больных не слишком способствует продлению срока их жизни». Солевая терапия, вторил ему другой в 1874 году, «оказалась бесполезной» ^{444}.

Точно так же отметали и затаптывали все данные, подтверждающие, что холера распространяется посредством грязной воды, а не миазмов. Лондонскому анестезиологу XIX века Джону Сноу, как никому другому, бросались в глаза неувязки теории миазмов применительно к холере. Сноу годами экспериментировал на себе, погружаясь в бессознательное состояние с помощью разных газов, в том числе эфира, хлороформа и бензола, и изучая их воздействие на организм в поисках идеального средства анестезии ^{445}. Как специалист по поведению газов, он знал: если бы холерой заражались от миазмов, как утверждали медицинские авторитеты, болезнь поражала бы дыхательную систему вплоть до легких, как если бы человек надышался едкого дыма. Но этого не происходило. Холера поражала совсем другую систему – пищеварительную ^{446}.

Для Сноу вывод был однозначен: холера попадает в организм с чем-то проглатываемым ^{447}. Доказательства в поддержку своей гипотезы он собрал весомые. Во время вспышки холеры в Сохо в 1854 году Сноу ходил по домам и опрашивал местных жителей. А потом, нанеся полученные данные на карту, выяснил, что холерой заболели почти 60 % тех, кто брал воду из городской колонки на Брод-стрит, и только 7 % тех, кто этой колонкой не пользовался. Ему даже удалось установить, откуда пошло загрязнение. С помощью местного священника Генри Уайтхеда он отыскал некую миссис Льюис, жившую на Брод-стрит, 40, рядом с колонкой. Как оказалось, она постирала пеленки заболевшего холерой младенца в частично отгороженном водостоке, менее чем в метре от которого располагалась труба колонки.

И наконец, Сноу соотнес статистику смертей с источниками воды, которую пили лондонцы. Одни водопроводные компании поставляли горожанам зараженную воду, набираемую в низовьях, тогда как другие брали воду выше по течению, вне досягаемости городской канализации. В 1849 году, когда две водопроводные компании – Lambeth и Southwark and Vauxhall – тянули воду из зараженных низовьев Темзы, в обоих обслуживаемых ими районах, как выяснил Сноу, статистика смертности от холеры была одинаковой. Но когда Lambeth перенесла водозаборные трубы выше по течению, смертность среди клиентов сократилась в восемь раз по сравнению с числом смертей у клиентов Southwark and Vauxhall ^{448}.