Тайны мозга. Почему мы во все верим - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Шермер cтр.№ 62

Несколько неожиданно – поскольку мы являемся самой развитой в техническом и научном отношении страной в истории – выглядит тот факт, что Америку населяют наиболее религиозные представители нашего вида. В 2007 году опрос Pew Forum выявил следующие процентные соотношения тех, кто верит в:

Кем или чем представляется Бог, зависит от религиозной веры. Бог – это личность, с которой верующих могут связывать взаимоотношения, или безликая сила? Согласно опросу исследовательского центра Pew, 91 % мормонов верит в олицетворенного Бога, но той же веры придерживаются лишь 82 % свидетелей Иеговы, 79 % приверженцев евангелической церкви, 62 % протестантов и 60 % католиков. Для сравнения: 53 % индуистов, 50 % иудеев, 45 % буддистов и 35 % верующих, не принадлежащих к конкретной религии, верят в Бога как безликую силу. Меня особенно поражает и вместе с тем подкрепляет одну из центральных тем этой книги, агентичность, дуалистическое убеждение в существовании чего-то еще – такое стойкое, что даже 21 % людей, назвавшихся атеистами, и 55 % людей, отождествляющих себя с агностиками, выказали веру в того или иного бога или всеобщий дух. ^[182]

Приведенная статистика поражает воображение. Любая характеристика, настолько распространенная у вида, буквально требует объяснений. Почему так много людей верят в Бога?

На одном уровне я уже ответил на этот вопрос в главах, посвященных паттерничности и агентичности. Бог – это высший паттерн, объясняющий все, что происходит, от зарождения вселенной до конца времен, а также все промежуточные стадии, в том числе и в особенности судьбы человечества. Бог – высший «агент намерения», который придает вселенной смысл, а нашей жизни – цель. Как высшее сочетание, паттерничность и агентичность образуют когнитивную основу шаманизма, язычества, анимизма, политеизма, монотеизма и всех прочих измов и спиритуализмов, придуманных человеком.

Несмотря на существование многочисленных культурных разновидностей религии, их объединяет вера в сверхъестественные «агенты» в виде божественной сущности или духов, наделенных намерением и взаимодействующих с нами в мире. Три строчки свидетельств указывают на вывод, что эти убеждения запрограммированы у нас в мозге и поведенчески выражены последовательными паттернами на протяжении развития истории и культуры. Эти очевидные строчки заимствованы из теории эволюции, генетики поведения, сравнений мировых религий, и все они подтверждают более масштабную мысль, представленную в этой книге: первой возникает вера, а за ней – причины веры. Рассмотрев данные свидетельства, я покажу, почему невозможно знать наверняка, существует ли Бог, а также почему любые научные или рациональные попытки доказать существование Бога приводят лишь к нашему осознанию интеллекта, большего, нежели наш собственный, но значительно меньшего, чем всезнание, традиционно ассоциирующееся с Богом.

В своей книге 1871 года «Происхождение человека» Чарльз Дарвин отмечал, что антропологи пришли к выводу о том, что «вера в повсеместно находящихся духовных деятелей, кажется, всеобща и, очевидно, является следствием значительного повышения разума человека и еще большего повышения его способностей воображения, любопытства и удивления». ^[183] Чем озадачивала Дарвина всеобщая природа религиозной веры, так это тем, как она объясняется с точки зрения естественного отбора. С одной стороны, он писал: «Чрезвычайно сомнительно, чтобы потомки более способных к симпатии и более добродушных родителей, или же тех, которые были наиболее верными своим товарищам, могли оказаться более многочисленными, нежели потомки себялюбивых и вероломных родителей из того же племени. Тот, кто охотно жертвовал своею жизнью, что часто встречается и у дикарей, предпочитая смерть измене товарищам, часто вовсе не оставлял потомства, способного унаследовать его благородную натуру». ^[184] С другой стороны, хотя Дарвин был рьяным сторонником ограничения масштабов и влияния естественного отбора исключительно уровнем отдельно взятых организмов, он признавал, что отбор может действовать и на уровне группы, когда речь идет о религии и межгрупповой конкуренции: «Племя, включающее многих членов, которые при обладании в высокой степени духом патриотизма, верностью, послушанием, мудростью и симпатией всегда были готовы помогать друг другу и жертвовать жизнью ради общего блага, – такое племя будет одерживать верх над многими другими, а это и есть естественный отбор [группы]». ^[185]

Продолжая с того, на чем остановился Дарвин, в своей книге «Как мы верим» (How We Believe), я разработал эволюционную модель веры в Бога как одного из механизмов, используемых религией, которой я дал определение как социальному институту для создания и пропаганды мифов, для поощрения конформизма и альтруизма, для указания уровня обязанности членов сообщества сотрудничать и действовать на основе взаимности. Примерно пять-семь тысяч лет назад, когда роды и племена начали объединяться в вождества и государства, началось совместное развитие правительства и религии как социальных институтов для закрепления нравственного поведения в виде этических принципов и законодательных правил, и верховным блюстителем этих правил стал Бог. ^[186] В немногочисленных родах и племенах охотников-собирателей, насчитывавших от нескольких десятков до пары сотен членов, неформальные средства контроля поведения и социальной сплоченности можно было применять, делая акцент на нравственных чувствах, например, застыдить кого-нибудь, внушить чувство вины за нарушение какой-нибудь социальной нормы или даже изгнать нарушителя из группы. Но когда численность населения выросла в десятки, сотни, тысячи раз и в конце концов достигла миллионов человек, эффективность подобных неформальных средств соблюдения правил снизилась, потому что в больших группах люди, незаслуженно пользующиеся какими-либо благами, и нарушители норм легко могли остаться безнаказанными, в итоге понадобились другие, более формальные средства. Это одна из жизненно важных ролей, которые играет религия, поэтому даже если нарушители убеждены, что нарушение сойдет им с рук, вера в существование незримого агента намерений, который все видит и все судит, может быть мощным средством отвращения от греха.