Иудейские древности. Иудейская война - читать онлайн книгу. Автор: Иосиф Флавий cтр.№ 427

Страница

2. Мятежники, однако, не только не отрезвились этим ужасающим зрелищем, а напротив, коварно воспользовались им для склонения на свою сторону и остального народа. Они пригоняли к стене родственников переметчиков и тех граждан, которые были миролюбиво настроены, и указывали им на то, какая участь постигает бежавших к римлянам, утверждая при этом, что распятые были не военнопленные, а просители помощи и пощады. До поры до времени, пока дело не разъяснилось в настоящем своем виде, многие действительно воздерживались от бегства и оставались в городе; но иные тотчас же бежали оттуда с преднамеренной целью погибнуть как можно скорее, так как смерть от рук врага считалась уже усладой в сравнении с мучительной смертью от голода. Тит, между прочим, приказал отрубить руки многим пленникам для того, чтобы они не были приняты за перебежчиков и своим искалеченным видом возбуждали бы доверие осажденных, и в таком виде послал их к Иоанну и Симону со следующим предложением: пора бы им остановиться и раскаянием спасти хотя бы в последнюю минуту свою собственную жизнь, величественный родной город и Храм, который не имеет равного себе у других народов; если же они его не послушаются, то он будет вынужден уничтожить весь город. Одновременно с тем он объехал валы и поторопил рабочих, желая этим показать, что за его угрозами последует и исполнение. Но те, стоя, на стене, в ответ на эти слова, поносили Цезаря и его отца: «Смерть мы презираем, – восклицали они, – смерть гораздо приятнее нам, чем рабство! Но пока мы еще дышим, мы будем причинять римлянам столько вреда, сколько у нас хватит сил и возможности. Нашим городом мы нисколько не дорожим, так как мы, как ты сам заявляешь, все равно должны погибнуть; что же касается Храма, то Бог имеет лучший храм – вселенную. Однако мы еще надеемся, что и этот Храм будет оберегаем Тем, Который в нем обитает. С Ним в союзе мы осмеиваем всякие угрозы, от которых действительность еще далека, ибо исход дела в руках Божьих!»

3. В это время в римский лагерь прибыл Антиох Епифан ^[1246] во главе многих других тяжеловооруженных и со свитой так называемых македонян. Это были исключительно его ровесники, люди высокого происхождения, едва только вышедшие из отроческого возраста, вышколенные и вооруженные на македонский манер, откуда и их название: «македоняне». Большинство, однако, из них далеко не достигало славы этой нации. Из всех царей, подчиненных римлянам, самым счастливым был царь коммагенский; но и он испытал на себе изменчивость судьбы. Уже на закате лет он представил собою пример того, что никто до самой смерти не может считать себя счастливым. Сын его, появившийся туда в такое время, когда отец его находился на высоте своего счастья, выражал свое удивление по поводу того, что римляне так медлят покорением стен. Он сам был храбрый воин, обладал твердой, непреклонной волей и могучей телесной силой, которая в связи с его отвагой была почти непобедима. Тит на его слова, посмеиваясь, отвечал: «Наше желание вполне совпадает с вашим». Тогда Антиох со своими македонянами сделал приступ на стену. Благодаря своей силе в ловкости, он лично успел увернуться от иудейских стрел, осыпая в то же время иудеев своими стрелами, но его юные воины, за исключением только немногих, были смяты: они бились со всех сил, чтобы доказать, что не отделяют слово от дела, но покрытые многочисленными ранами должны были все-таки уступить. Они узнали тогда, что и истые македоняне для того, чтобы побеждать, должны еще обладать счастьем Александра.

4. С большими усилиями и после беспрестанной семнадцатидневной работы римляне в 29-й день артемисия окончили сооружение валов, начатое ими 12-го того же месяца. Они построили четыре главных вала: один, против Антонии, был проведен пятым легионом посреди так называемого Воробьиного пруда; другой, почти на двадцати локтях от первого, был воздвигнут двенадцатым легионом; десятый легион возвел свое укрепление на значительном отдалении от последнего, у так называемого Миндального пруда, на севере; наконец, на тридцати локтях дальше, у гробницы первосвященника ^[1247], находились шанцевые сооружения пятнадцатого легиона. На всех этих валах были уже поставлены машины. Тогда Иоанн приказал провести изнутри под находившиеся против Антонии укрепления подземный ход и подпереть столбами как самый ход, так и сооружения, находившиеся над ним, затем он заложил туда дров, обмазанных смолой и асфальтом, и приказал все это поджечь. Когда подпоры сгорели, мина обвалилась и за ней с большим грохотом обрушились сооружения. Вначале поднялся густой столб пыли, так как огонь был наполовину потушен мусором; но когда весь свалившийся лес обрушился, огонь возгорелся ярким пламенем. Страх объял римлян при этом неожиданном зрелище; все мужество их пропало: они уже считали себя близкими к победе и вдруг лишились этой надежды даже на будущее. Тушить огонь они считали бесполезным делом, ибо если бы и удалось прекратить пожар, то самих валов уже больше не существовало.

5. Два дня спустя Симон со своими людьми предпринял нападение на другие валы, на которых римляне уже установили тараны и ими потрясали стену. Некий Тефтай из галилейского города Гарсиса и Мегассар, из придворных слуг Мариамны, далее, сын Наватая из Адиабены, по прозвищу Хагейр, что значит хромой, схватили факелы и сделали вылазку на машины. Более удалых и опасных воинов, чем этих трех, город не имел в этой войне. Словно навстречу товарищам, а не густосплоченной вражеской массе, без страха и колебания ринулись они сквозь ряды неприятеля и начали поджигать машины. Обданные градом стрел, встреченные со всех сторон ударами мечей, они не покидали своего опасного поста до тех пор, пока огонь не охватил строений. Когда пламя вспыхнуло, римляне бросились туда на помощь из стана; но иудеи старались со стены отгонять их прочь и завязывали также рукопашный бой с огнетушительной командой, нисколько не щадя при этом своей жизни. Когда римляне вытаскивали тараны из-под горевших уже защитных кровель, иудеи и тогда старались овладевать ими, бросались в самый огонь и не выпускали машин из рук, если даже им приходилось держаться за раскаленное железо. От машин огонь распространился дальше до валов, так что вспомогательный отряд прибыл уже поздно. Окруженные везде огнем, римляне увидели себя не в силах спасти свои сооружения и потянулись обратно в лагерь. Но иудеи, подкрепленные приливом сил изнутри и ободренные успехом, с неудержимой стремительностью бросились вперед, протеснились до лагерных шанцев и вступили в схватку с часовыми. (Перед лагерем у римлян стоит всегда особая вооруженная стража, которая каждый раз сменяется другой; а за оставление поста часовым закон наказывает его смертью.) Стражники, предпочитая геройскую смерть в бою казни преступника, удерживали свои посты. Многие из бежавших устыдились, когда увидели своих товарищей в крайней опасности, и опять вернулись на свои места. Они поставили на лагерный вал метательные машины и посредством них удерживали нахлынувшую из города толпу, не позаботившуюся ни о каких мерах предосторожности к своей безопасности и защите. Ибо иудеи схватывались с каждым человеком, попадавшимся им на пути; тяжестью своей массы они опрокидывали врагов, в своем порыве, не знавшем никакой осторожности, сами натыкаясь на копья; их превосходство заключалось не столько в успешных результатах, сколько в собственном своем мужестве; а римляне, если отступали, то не из-за того, чтоб они терпели значительные потери, а больше потому, что избегали их бешеной отваги.

Страница