Иудейские древности. Иудейская война - читать онлайн книгу. Автор: Иосиф Флавий cтр.№ 346

5. Такими речами они хотя скоро и успокоили отца и устранили временную опасность, но тем печальнее сделались их виды на будущее. Они только теперь узнали о вражде Саломеи и своего дяди Фероры. Оба были опасны и бессердечны, а Ферора к тому же был еще и могущественный противник, ибо он состоял сорегентом Ирода, только без короны, имел 100 талантов собственных доходов, пользовался также доходом всего заиорданского края, как подарком от своего брата, который, с разрешения императора, сделал его еще и тетрархом и удостоил его браком с царской принцессой, женив его на сестре своей жены. По смерти этой жены он назначил ему свою старшую дочь и 300 талантов приданого. Правда, Ферора из любви к одной рабыне уклонился от женитьбы на царской дочери, и Ирод, отдав свою дочь за своего племянника ^[974], павшего впоследствии в войне с парфянами, остался очень недоволен отказом Фероры. Но вскоре, однако, он, снисходя к его любовной страсти, забыл эту обиду.

6. Уже раньше, когда жила еще царица ^[975], Ферора обвинялся в покушении на отравление царя. Теперь же выступило такое множество обвинителей, что Ирод, как ни любил он искренно брата, все-таки должен был поверить показаниям и стал его опасаться. Подвергая пыткам многих из заподозренных, он добрался, наконец, и до друзей Фероры. На допросе никто из них не сознался в формальном заговоре против жизни царя, но было указано на то, что Ферора собирался увести свою возлюбленную ^[976] и вместе с ней бежать к парфянам и что муж Саломеи, Костобар ^[977] (за него царь выдал свою сестру после того, как первый ее муж, обвиненный в супружеской измене, был казнен), готов был споспешествовать плану бегства. Сама Саломея тоже не осталась свободной от обвинений: брат ее, Ферора, обвинял ее в том, что она тайно обручилась с Силлаем, наместником аравийского царя Обода, смертным врагом Ирода ^[978]. Хотя она была вполне уличена в этом и многих других проступках, раскрытых Феророй, она тем не менее была помилована; да и самого Ферору царь объявил свободным от всех тяготевших над ним обвинений.

7. Так надвигалась семейная буря на Александра и разразилась всецело над его головой. Между царскими евнухами были три, пользовавшиеся особенным доверием Ирода, как это видно было из тех обязанностей, которые им вверялись: один был его виночерпием, другой хлебодаром, а третий приготовлял его ложе и сам спал в его близости. Этих трех евнухов Александр, посредством больших подарков, сделал орудиями своей похотливости. Царь узнал об этом и приказал допросить их под пытками. В развратных похождениях они тотчас же признались, но кроме того они рассказали еще, какими обещаниями они были обольщены. От Ирода, говорил Александр, – им нечего ожидать многого; он старый повеса, красящий себе волосы, но через это он же не может казаться им молодым; пусть только они слушаются его, Александра: скоро он силой отнимет власть у Ирода, отмстит своим врагам, а друзей сделает богатыми и счастливыми, и прежде всего их самых.

Знатнейшие люди давно уже присягнули ему втихомолку и обещали ему свое содействие, а высшие и низшие офицеры в армии имеют с ним тайные совещания.

8. Эти показания до такой степени устрашили Ирода, что в первое время он даже не осмеливался действовать открыто; он разослал тайных разведчиков, которые шныряли по городу денно и нощно и должны были докладывать ему обо всем, что они замечали, видели и слышали; кто только навлекал на себя подозрение, немедленно лишался жизни. Двор переполнился самыми ужаснейшими преступлениями. Каждый измышлял обвинения, каждый клеветал, руководствуясь личной или партийной враждой, и многие злоупотребляли кровожадным гневом царя, обращая его против своих противников. Ложь мгновенно находила себе веру, и едва только произнесено было обвинение, как уже совершалась казнь. Случалось часто, что только что обвинявший сам был обвинен и вместе со своей жертвой шел на казнь, ибо царь из опасений за свою собственную жизнь осуждал без следствия и без суда. Его дух был до того помрачен, что он не мог ласково глядеть на людей, хотя совершенно невинных, даже к друзьям своим он относился в высшей степени недружелюбно. Многим из них он прекратил доступ ко двору, а кого не постигла его рука, того он уничтожал жестокими словами.

9. Антипатр пользовался несчастьем Александра. Теснее сплотил он вокруг себя всю ораву своих родственников и вместе с ними пускал в ход всевозможные клеветы. Ложными доносами и изветами он вместе со своими друзьями нагнал на царя такой страх, что последнему всегда мерещился Александр, и не иначе как с поднятым над ним кинжалом. Он приказал, наконец, схватить его внезапно и заковать в кандалы. Вслед за тем он начал подвергать пыткам его друзей. Большинство из них умирало молча, не выдавая больше того, что они в действительности знали, но те, которые были доведены пытками до лжесвидетельства, показали, что Александр и брат его Аристобул посягали на жизнь царя; они будто выжидали только случая, чтобы убить отца на охоте и тогда бежать в Рим. Как ни были невероятны эти признания, исторгнутые под страхом смерти, но царь охотно им поверил, оправдывая таким образом заточение сына мнимой справедливостью этой суровой меры.

1. Увидав всю невозможность разубедить своего отца, Александр решил идти смело навстречу опасности. Он сочинил четыре книги, направленные против его врагов. Сознавшись в заговоре, в котором его обвиняли, он вместе с тем большую часть своих врагов, и во главе их Ферору и Саломею, выставил своими единомышленниками. Последняя даже раз вторглась к нему в дом и, против его воли, провела с ним ночь. Эти книги, полные многочисленных и тяжких разоблачений против могущественнейших в государстве, находились уже в руках Ирода, когда Архелай, озабоченный судьбой своего зятя и дочери, примчался в Иудею. Они нашли в нем очень умного заступника, который хитростью отвратил грозные намерения царя. При первой же встрече с последним он воскликнул: «Где это мой преступный зять? Где мне найти голову этого отцеубийцы, чтобы собственными руками размозжить ее? И мою дочь я хочу присоединить к ее драгоценному супругу – будь даже она не причастна к его заговору, но одним союзом с таким человеком она уже обесчещена. Я должен только удивляться тому долготерпению, которое ты, несмотря на направленный против тебя заговор, проявляешь по отношению к Александру, все еще находящемуся в живых. Я спешил сюда из Каппадокии в полной уверенности, что найду его давно уже казненным, и имел в виду вместе с тобою судить и мою дочь, которую я ему дал лишь из высокого уважения к тебе и твоему сану. Теперь же мы должны решить участь их обоих, и если ты чересчур уже подчиняешься отцовскому чувству и слишком мягкосердечен для того, чтобы карать сына, восставшего на твою жизнь, так давай обменяемся судейскими обязанностями, и пусть каждый из нас проникнется гневом другого!»