Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века - читать онлайн книгу. Автор: Каспар Хендерсон cтр.№ 59

Впервые я увидел такую раковину на песчаном пляже одного из островков Индонезии (за многие сотни миль от того места, где несколькими годами позже наблюдал за кожистыми черепахами). Это местечко было настолько тихим и пустынным, что легко было представить, как вы оказались в мире за век до появления – или после исчезновения – человека. (Конечно, это было обманчивое впечатление: остров находился внутри заповедника, охраняемого от толп жаждущих.) Раковина была разбита, но, несмотря на это, мне показалось, что я вдруг увидел трехмерный предмет в плоском мире. Я почувствовал почти благоговение – детское ощущение, что это послание из глубин.

Конечно, найденная мной раковина наутилуса не была посланием богов, следами на песке Родоса ^{43}. Но более пристальный взгляд на животное, создавшее эту раковину, возможно, позволит пролить свет на некоторые чудесные загадки. В этой главе мы попытаемся разгадать три из них. Первая связана со временем: жизнь наутилуса коротка, а вот спиралевидная форма его раковины имеет древнее происхождение: она старше древних дубов или любого другого дерева, а формы, из которых она развилась, помогают узнать возраст самого времени.

Древнегреческие и римские философы считали, что окаменевшие и впечатанные в скалы раковины – остатки древних животных, оказавшиеся на дне моря, когда-то покрывавшего сушу. Но с исчезновением Римской империи в Европе эта идея почти забылась, и к эпохе Возрождения, когда согласно христианской доктрине считалось, что мир существует всего несколько тысяч лет, возникли две новые теории для объяснения феномена этих раковин. Согласно первой, это неживые структуры, выраставшие в скалах спонтанно, как кристаллы. (То обстоятельство, что они так напоминали живых существ, не смущало тогдашних ученых: это расценивалось как проявление гармонии между различными царствами природы.) Сторонники другой теории утверждали, что это остатки живых морских существ, которые оказались на вершинах гор во время библейского потопа. Некоторые относились с недоверием к обеим теориям. В своих секретных записях, сделанных в начале XVI в., Леонардо да Винчи отмечал, что ископаемые обычно обнаруживали в неоднородных пластах, что дает основание полагать, что их возраст разнится. Так что один потоп не мог объяснить происхождение их всех. Он также сомневался в том, чтобы ископаемые могли вырасти из «семян» в скалах, в то время как кольца роста раковин свидетельствуют о том, что они росли, не разрушая окружающий их материал.

Более чем через 150 лет после да Винчи Роберт Гук (которого иногда называют английским Леонардо) испытывал аналогичные сомнения, исследуя разнообразные спиральные формы, в изобилии обнаруженные в некоторых напластованиях. Гук считал, что эти формы, известные как аммониты, являются минерализованными раковинами морских организмов. Но он оказался в очень затруднительном положении, так как христианская доктрина заставляла считать, что животные остаются вечно неизменными, а эти раковины мало напоминали известные ему разновидности. Гук постарался собрать информацию обо всех возможных живых аналогах и обнаружил наутилуса, который в то время был в Европе большой редкостью. Его раковина имела такую же спиралевидную форму, как у аммонитов, но если раковины последних по большей части были шероховатыми или даже покрыты шипами, то у наутилуса они гладкие. Гук сделал простой, но очень смелый для того времени вывод: «В предыдущие века существовало множество других видов животных, которых нет в наше время; и нельзя исключить, что многих из тех, что живут сейчас, не было с самого начала». Он бросал откровенный вызов представлениям о том, что виды не вымирали и не возникали со времен Творения мира.

Иллюстрация ископаемых, выполненная Робертом Гуком около 1705 г.

Выводы Гука отражали фундаментальный сдвиг в мышлении европейцев. В течение следующего столетия естествоиспытатели продолжили еще более пристально изучать ископаемых и начали понимать, что единственное объяснение этих открытий – огромное прошлое, в котором не было места человеку. От открытия «геологического времени» просто захватывало дух – как у человека, который привык видеть все в двух измерениях и внезапно открывает стереоскопическое зрение – и понимает, что стоит на краю высокого обрыва. «Голова начинает кружиться, когда заглядываешь так глубоко в пропасть времени», – писал Джон Плейфэр, близкий друг пионера геологии Джеймса Хаттона, в 1788 г.

Эразм Дарвин, современник Хаттона и дедушка Чарльза, был одним из тех, кто отстаивал теорию длительной истории, которая бы позволила сложным формам жизни эволюционировать из простых форм. Однако как именно действует эволюция, Эразм Дарвин представлял довольно слабо: его девизом было E conchis omnia, то есть «все из раковины», и только его внук предложил идею естественного отбора. Хотя теория Чарльза Дарвина не возникла непосредственно из сравнения наутилуса и аммонитов, она могла появиться только благодаря признанию существования геологического времени и в конечном итоге опиралась на работы Гука и других ученых, первыми начавших задавать вопросы о сходстве между наутилусом и этими загадочными спиралевидными ископаемыми.

На самом деле наутилус не произошел от аммонитов. Этот моллюск является представителем еще более древнего подкласса головоногих, наутилоидей, которые появились в ископаемой летописи примерно 490 млн лет назад. С тех пор в разные периоды существовало около 2500 видов, но современные наутилусы принадлежат всего нескольким видам двух родов. Современные наутилусы разительно отличаются от других головоногих, таких как каракатицы, кальмары или осьминоги. Самое заметное отличие в том, что они по-прежнему живут в своих раковинах, хотя остальные головоногие отказались от такой практики десятки миллионов лет назад. Кроме того, их нервная система и мозг устроены намного проще. (В какой-то степени эту простоту они компенсируют мускульной силой: наутилус может иметь до 90 щупалец – намного больше, чем у других головоногих, – которые окружают двумя венчиками его клювообразный рот роговыми клювообразными челюстями.) В отличие от других головоногих, щупальца наутилуса не имеют присосок, зато они более крепкие и, хватая добычу (излюбленная пища наутилуса – омары, только что сбросившие панцири и потому мягкие), сдавливают ее до тех пор, когда можно будет приступить к еде – тогда наутилус начинает отщипывать по кусочку от своей жертвы. Наутилус плавает в воде благодаря заполненным газом внутренним камерам, и, хотя не очень хорошо держит курс, иногда врезаясь в препятствия, он бывает беспощадным охотником, когда подворачивается удобный случай. Наутилус может ускоряться, всасывая воду в мантийную полость, а затем, сокращая мускулы, выстреливая ее из воронки (иначе ее называют выходной сифон), которую он способен направлять в разные стороны.