Взятие Смоленска и битва под Оршей 1514 год - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Лобин cтр.№ 5

Рассказы участников того неудачного штурма записаны в Псковской летописи: «И напившися полезоша на приступ ко граду, и иных городов пищальники, а посоха примет понесли, а полезоша в полнощ да и день той маялися из-за Днепра реки со всех сторон, и ис туров пушками биша. И много побиша пскович, зане же они пьяни полезоша, всяких людей побиша много» ^[37]. Большие потери штурмующих пищальников в посланиях королевской канцелярии были раздуты поистине до гомерических размеров. «Как нам писали, — позже сообщал Сигизмунд архиепископу Яну Ласкому, — под Смоленском легло более двух тысяч московитов» ^[38], а «вся их сила разбилась о стойкость крепости», несмотря на то, что штурм «был ночью, когда люди обычно ищут место для отдыха». В другом письме от 14 марта тому же адресату король сообщал: «Нам пишут, что упомянутый Московит потерял более 11 тысяч жизней в этой войне» ^[39].

Завышенные данные об огромных потерях противника были приведены с одной целью — рассказать о трудностях в войне и значимости победы. Главной темой в переписке с архиепископом Гнезнинским Яном Ласким стало обсуждение ни много ни мало священного похода против схизматиков. Из Познани король писал: «Радные паны Великого княжества Литовского просят, чтобы при Вашем содействии мы могли вымолить у Папы разрешение на крестовый поход против московитов, в который могут пойти большинство воинов из Дании, Швеции, Шотландии, Норвегии, Ливонии» ^[40]. Скорее всего, Сигизмунд отдавал себе отчет о нереальности выполнения такой просьбы: Ватикан более интересовала коалиция против османов, нежели против каких-то московитов, живущих на окраине католического мира. Но для польского короля и великого князя Литовского было важно заявить о возможности такого мероприятия в будущем, обозначив растущую угрозу со стороны России.

В первых днях марта, перед началом весенней распутицы, государь Василий Иванович снял осаду и отступил. Вместе с ним из-под Орши, Полоцка и Витебска отошли отряды, действовавшие на вспомогательных направлениях. Великий князь Литовский в письме венгерскому королю Владиславу объяснял причины отступления «московитов» следующим образом: «суровой зимой войско подданных нашего великого княжества с полевыми гетманами (cum campi ductore) направили мы против врага, который тут же в страхе отступил в свою землю, только узнав о движении наших сил» ^[41]. Никакого «грозного войска», шедшего на помощь Смоленску, естественно, не было. Наемников, как следует из документов, собрать не удалось, ополчение (посполитое рушение) из-за постоянного «непослушенства» шляхты вряд ли могло собраться до масштабов «грозного войска».

Королю было впору учесть ошибки, связанные с медленным сбором денежных средств и созывом посполитого рушения. Смоленск устоял только благодаря своим укреплениям и гарнизону. Однако в деле обеспечения безопасности границ практически ничего не было сделано. Очевидно, в Вильно полагали, что Смоленск все равно отобьется от «московитов», так как последние не обладали практикой ведения долговременных осад. Единственное достижение, которое было сделано на дипломатическом фронте, — это договоренность с Крымом о нападении на южные рубежи России, чтобы отвлечь ее главные силы.

Грохот русских бомбард под Смоленском не мог быть не «услышан» в Кенигсберге, Вейдене, Кракове и Вене: европейцы пристально следили за событиями на русско-литовском фронте. В это время начинает формироваться имперско-тевтонский союз, направленный против Ягеллонов. Послы императора и гроссмейтера, Георг Шнитценпаумер фон Зоннег и Георг фон Эльтц, в Вене и Кенигсберге уже обсуждали проекты будущего альянса с привлечением Дании и России.

А тем временем вскоре по возвращении великий князь Василий Иванович стал готовиться к следующему походу. Вести о заключенном союзе Литвы и Крыма вынудили русское командование выделить силы для борьбы с татарами. К марту на Туле, «береженья для», была сосредоточена рать кн. А. В. Ростовского в составе пяти полков (12 воевод), на рубежи Угры вышла рать боярина Михаила Ивановича Булгакова-Голицы ^[42] (6 воевод). Позже из ее состава были выделены силы («ис тех воевод послал князь великий в Стародуб») в помощь к отбивающимся от крымчаков вассалам — Василию Шемячичу и Василию Стародубскому.

В русских источниках сведений о нападениях татар в это время нет. 29 июня 1513 г. Сигизмунд поделился новостью с Николаем Каменецким, воеводой Краковским: «Мы получили послание воеводы Киева, который пишет нам, что армия татар совершила набег на территорию врага нашего Московита около Брянска, Путивля, Стародуба, и татары Анадрамана произвели там большое опустошение» ^[43]. В другом послании Сигизмунда I хвалит воеводу Юрия Радзивилла за то, что тот «с князем Адрагманом ходил сам своею парсоною в землю того неприятеля нашого Московско[го]» и вместе с татарами разорили территорию под Новгородом Северским, Радогощью, Стародубом, Брянском, а затем «со всими людми в целости вышол» ^[44].

По-видимому, набег был скоротечный, поскольку вскоре крымские татары ушли поживиться в Валахию, что никак не помешало русской армии двинуться к литовским рубежам.

Местом сбора главных сил был назначен Боровск, в сторону которого выдвинулся государь. В сторону Смоленска Василий Иванович «наперед себя послал воевод своих, боярина и воеводу своего князя Ивана Михайловича Оболенского Репню, да окольничего своего Андрея Васильевича Сабурова, да иных своих многих воевод со многими людми» ^[45]. Согласно Разрядной книге, 17 июля эта передовая рать из одиннадцати отрядов поместной конницы (11 воевод) и одного отряда служилых татар выдвинулась к литовской границе ^[46]. Рать князя Репни Оболенского подошла к Смоленску «и оступиша град». Вперед обычно отправляли еще и артиллерию, так что вполне возможно, что в этой группировке еще была и артиллерия. Затем 11 августа выступили главные силы, которые соединились с передовой ратью. Всего осадная рать государя Василия Ивановича насчитывала 11 главных воевод и еще 6 «воевод с людьми». Формировавшаяся в Великих Луках рать под командованием В. Шуйского (всего 8 воевод) направилась к Полоцку ^[47].