Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Чиков cтр.№ 41

— Имейте в виду, Хосе, наш хитрый и почтенный дон Алехо при знакомстве может проверить вас… И, скорее всего, он обязательно это сделает, — предупредил «Камареро». — Поэтому хорошенько запомните или запишите то, что я сейчас скажу. Итак, первое: ваш отец дон Педро Бонефиль отдал Богу душу в тридцать первом году. Смотрите не ошибитесь! Год смерти своего друга дон Алехо хорошо помнит, он был на его похоронах. Второе: в разговоре костариканцы часто употребляют такие слова, как «вайна» и «чироте». Первое имеет неопределенный смысл, оно выражает удивление. А «чироте» имеет более четкое обозначение, оно звучит как восклицание: «Вот это да!», «Замечательно!», «Прекрасно!..» И было бы хорошо, — продолжал агент, — если бы в беседе с доном Ореамуно вы несколько раз употребили эти словечки. Тем самым вы лишний раз подтвердите свое костариканское происхождение. Но этого недостаточно. Вам надо помнить, что национальным героем нашей страны является Хуан Санта-Мариа и что он погиб в войне против флибустьеров в прошлом столетии. А самое главное, вы должны при случае подчеркнуть, что Санта-Мариа — ваш земляк и что в Алахуэле ему установлен памятник в натуральную величину. В одной руке Хуан держит факел, символизирующий свободу, в другой — мушкет как символ защиты этой свободы. И еще обязательно запомните две строчки костариканского гимна и краски национального флага нашей страны. И не забывайте, пожалуйста, что почти все костариканцы — это креолы… — Подумав, «Камареро» добавил: — Неплохо было бы, если бы вы побывали в местах своего рождения, в Сан-Хосе и в тех чилийских городах, где вы работали…

— Вы правы, — прервал его Иосиф. — Я непременно это сделаю.

— Да, если дон Ореамуно поинтересуется, кто из ваших родичей по отцовской линии остался в живых, вы должны ему твердо ответить: все давно умерли, в живых остались только вы. Об этом мне рассказывал сам Ореамуно. Ну а то, что вы являетесь Теодоро Бонефилем Кастро, с которым я в детстве играл на улице Пасео-Колон, всегда готов подтвердить.

* * *

Не желая ошеломить старика-дипломата своим неожиданным появлением, Иосиф попросил «Камареро» сообщить генконсулу, что нашелся сын его лучшего друга Педро.

Когда агент известил об этом дона Алехо, тот, удивленно вскинув брови, спросил:

— А почему ты сразу не привез его ко мне? Это какой его сын?

— Тот, который родом из Алахуэлы. Я хорошо помню, как моя мама, указывая перстом на Бонефиля Кастро, говорила с пафосом: «Вот с кем тебе надо дружить! Видишь, какой хороший мальчик!» А я, огрызаясь, отвечал ей: «А чем он хороший? Обычный, как все». «Нет, не обычный! — не соглашалась мама. — Во-первых, он всегда аккуратен, хорошо одет. Во-вторых, послушен и не шумлив…»

Старик Ореамуно кивал головой и поддакивал, вспоминая свои лучшие годы, потом, перебив «Камареро», стал вдруг в который раз рассказывать о своих любовных похождениях вместе с доном Педрито. Закончив свой амурный рассказ, генконсул поинтересовался именем сына дона Педрито.

— Зовут его Теодоро, — напомнил «Камареро». — Теодоро Бонефиль Кастро, — повторил он и, как бы между прочим, подчеркнул: — Кажется, он хотел посоветоваться с вами, как можно то ли продлить свой старый паспорт, то ли получить новый…

— Когда встретишься с ним, — обрадовано заговорил Ореамуно, — то скажи ему, я охотно приму его и помогу.

Через два дня «сын дона Педро» посетил офис консульского отдела Коста-Рики. Иосиф блестяще держался в беседе с консулом: он демонстрировал свою эрудицию и масштабность мышления, а под конец сообщил консулу о намерении поехать в Бразилию и попытать там счастья в кофейном бизнесе.

Чем больше Иосиф рассказывал о себе и своих планах на будущее, тем больше он нравился старому консулу Ореамуно, на лице которого то и дело появлялась сладчайшая улыбка.

— Будь я помоложе, я был бы счастлив стать вашим компаньоном по бизнесу, — заметил консул. — У вашего покойного отца тоже был хороший нюх на выгодный бизнес. А что касается намерения посетить Бразилию, то давайте поступим так: я предлагаю вам сначала поехать на родину, в Сан-Хосе. Я дам вам рекомендательные письма к крупным костариканским кофейным плантаторам, вы пообщаетесь с ними по коммерческим делам, а по возвращении в Чили мы еще раз встретимся с вами и обменяемся мнениями. Одно могу сказать: кофе — это золотое дно, которое само плывет в руки предприимчивым людям. И потом вы должны быть патриотом своей родины и заниматься организацией сбыта в первую очередь костариканского, а не бразильского кофе.

— Я принимаю ваше предложение, дон Алехо, — горячо проговорил Иосиф. — И прошу простить меня, что за многолетнее пребывание в Чили впервые представился вам лично. Я очень благодарен за память о моем отце и за ваши добрые советы.

— Не стоит благодарности, Теодоро. Моя служебная обязанность помогать подданным Коста-Рики.

— Ловлю на слове, дон Алехо. Месяц назад я был в Уругвае и потерял там костариканский паспорт. А теперь я из-за этого не только в Бразилию, но и на родину поехать не могу. Если можно, — извиняющимся тоном продолжал Иосиф, — помогите мне оформить новый паспорт.

— Я непременно помогу вам, Теодоро, — поспешно согласился консул Ореамуно. — Для меня будет большим удовлетворением сделать хоть что-то полезное для сына моего друга. Если у вас остались какие-то документы, давайте их мне. Я сделаю все для вас очень быстро. Через десять дней вы можете зайти ко мне за готовым паспортом.

Григулевичу даже не верилось, что все прошло как по маслу и что его легенда-биография не вызвала у генконсула ни малейшего подозрения. Через десять дней Иосиф получил новенький паспорт и рекомендательные письма к влиятельным кофейным плантаторам Коста-Рики: Хосе Фигересу, Франсиско Орличу и Даниэлю Одуберу. В тот же день Ореамуно представил ему своего сына, случайно оказавшегося в офисе отца. Втроем они отметили эту встречу в ресторане отеля «Шератон». Так «новорожденный» Теодоро Бонефиль Кастро закрепил еще один полезный контакт с генконсулом Коста-Рики.

* * *

У Григулевича все складывалось как нельзя лучше, огорчало только отсутствие Луизы. Она по-прежнему находилась в Уругвае и более двух недель не давала о себе знать. «Если бы приехала Луиза, то я бы уже перебрался в Коста-Рику для ознакомления со своей «родиной», — не раз подумывал Иосиф.

Через несколько дней она наконец-то приехала и неожиданно заявила:

— Все, я так жить больше не могу! Все время одна: одна живу в отелях, одна мотаюсь по чужим странам. Ты не представляешь, как мне все это осточертело! Осточертело притворяться и быть не той, кем я являюсь на самом деле. Я уже боюсь, что не выдержу всего этого…

Она не договорила и, отвернувшись, вдруг расплакалась. Потом, смахнув платком слезы, дрожащим голосом заговорила снова:

— В последние два года мне кажется, что мы с тобой как будто спасаемся от кого-то бегством. Бежим от самого Буэнос-Айреса! Словно какая-то неведомая сила все время гонит нас из одной страны в другую.

Григулевич нашелся что сказать в ответ: