Гражданская война в Испании 1936-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Бивор Энтони cтр.№ 134

По причине успеха переворота 1936 года в главных областях сельскохозяйственного производства националистская Испания, в отличие от республиканской зоны, никогда не страдала от дефицита продовольствия – даже в 1938 году, во время упадка экономики. Промышленное производство тоже росло, и не только вследствие захвата севера страны ^[853], но и того, что практически все фабриканты и управленцы остались на своих местах. Похожий процесс имел место на отвоеванных территориях. К тому же националисты проводили очень эффективную торгово-экономическую политику, вроде помощи Кейпо де Льяно андалусийской торговле. Националистические власти держали сельскохозяйственное и промышленное производство в железных тисках, не ослабляя централизованного контроля и над внешней торговлей, хотя он, согласно плану Серрано Суньера, вводился как мера на время войны. Строго контролировалась и монетарная политика: к концу войны песета националистов потеряла только 27,7 процента своей стоимости ^[854].

Продукты были в изобилии – но только для тех, кто мог за них заплатить. В столицах провинций националистической зоны – Бургосе, Памплоне, Ла-Корунье, Севилье, Бильбао – по улицам прогуливались хорошо одетые люди, отправлявшиеся после прогулки вкушать аперитивы или ужинать. Бары и рестораны были полны, как и церкви, и арены для боя быков ^[855].

Главные поставщики Франко (в отличие от контрагентов республики) не принуждали националистов платить авансом и не завышали цены. Из-за острой нехватки у националистов твердой валюты Франко удачно заложил богатства испанских недр. Самыми жадными его кредиторами, а также главными поставщиками самой необходимой помощи были немцы. Герман Геринг, ответственный за «Четырехлетний план» нацистов и одновременно командующий люфтваффе, играл в этом ключевую роль – о подноготной германской коммерческой структуры HISMA/ROWAK, превратившейся в испанскую экспортно-импортную монополию, мы уже рассказывали. Однако Геринг, озабоченный размером долга националистов и стремившийся к постоянному контролю за продукцией испанской горнодобывающей промышленности, создал особый филиал HISMA – проект «Монтана». Это была структура для надзора за разработкой и вывозом в Германию железной руды, свинца, пиритов, вольфрама и сурьмы с 73 испанских шахт.

10 января 1938 года фон Шторер, германский посол в Саламанке, созвал совещание для обсуждения деятельности в 1937 году HISMA/ROWAK, отправившей в Германию 2 584 000 тонн полезных ископаемых ^[856]. Через две недели министр иностранных дел граф Хордана сообщил германским представителям, что проект «Монтана» застопорился, так как существующее (республиканское) законодательство настаивает на поочередном изучении каждой из 73 шахт и не может быть применено к ним всем сразу. По тому же закону доля иностранного капитала в испанских шахтах не могла превышать 20 процентов. Хордана просил немцев потерпеть, пока не будет принят новый закон.

При этом националисты подвергались сильному давлению Великобритании, крупнейшего экспортера железной руды и пиритов из Испании, желавшего защитить свои интересы. До июля 1936 года на долю пяти британских компаний, включая «Рио Тинто», приходилось 65 процентов британского импорта пиритов, незаменимых при производстве вооружений.

Германские требования заставили вскипеть национальную гордость Франко, который, желая выиграть время, потребовал увеличения военных поставок. Возмущенные немцы пригрозили отменой всякой помощи, после чего в июле 1938 года Франко пришлось подписать новый закон о добыче полезных ископаемых. Немцы немедленно усилили свой легион «Кондор», что было очень кстати накануне сражения на Эбро.

С итальянскими союзниками Франко приходилось гораздо проще. Мегаломания побуждала Муссолини к царственным жестам щедрости, приводившим в отчаяние его министра финансов. Он никогда не торопил националистов с платежами и не эксплуатировал богатств испанских недр. Поддержка националистической Испании была губительной для экономики Италии: цена авантюры Муссолини в Испании достигла 8 млрд 500 млн лир (что равно 3 млрд евро).

В 1938 году Франко, посвящая свою энергию перестройке политической и экономической структуры Испании, должен был сосредоточиться на завершении войны. После смертоносного наступления националистов через Арагон к морю их союзники ждали падения Барселоны, однако Франко не торопился срывать созревший плод. Генерал Вигон и другие командиры националистов не могли взять в толк, почему генералиссимус не пользуется прекрасной возможностью, когда его войска стоят почти у самых ворот каталонской столицы. Не понимали этого и его республиканские противники: сам генерал Рохо признавал, что Барселону можно было бы взять тогда «меньшими силами и быстрее», чем когда это наконец произошло в январе 1939 года ^[857].

Причина робости Франко и впрямь была необычной: с осени 1936 года он пребывал в уверенности, что Франция ведет двойную игру. Он подозревал, что французские офицеры тайно служат в республиканских войсках и что Франция замышляет аннексию Каталонии. В сентябре 1936 года он говорил германскому представителю, что «настоящей правительницей Каталонии является Франция» ^[858]. Он долго не расставался с иллюзией, что Франция готова аннексировать Каталонию, чтобы «не позволить националистской Испании слишком усилиться», как он заявил в ноябре 1937 года Рихтхофену ^[859]. Надо оговориться, что в марте 1938 года даже немцы короткое время были озабочены передвижением французских войск на юго-восток Франции и приказом французской средиземноморской эскадре «быть готовой к действиям» ^[860].

Но Франко продолжал испытывать эти опасения еще долго после того, как его союзники полностью списали со счетов эту угрозу. Даже 17 января 1939 года, во время наступления войск националистов на Барселону, Рихтхофену снова пришлось убеждать Франко, что вмешательства Франции не будет ^[861]. При этом Чемберлен ясно предупреждал Францию, что в случае резкой реакции нацистов на французское вторжение в Каталонию британцы не придут ей на помощь. В довершение всего Франко докладывали, что французский Генеральный штаб выступает против вмешательства в Испанию, частично из-за того, что мало кто симпатизировал республике, а главное, из-за страха перед конфликтом, который привел бы к войне на два фронта.