Рядом со Сталиным. На службе у вождя - читать онлайн книгу. Автор: Яков Чадаев, Алексей Рыбин, Николай Власик cтр.№ 56

Далее Вознесенский подробно рассказал о том, что в это время происходило в кабинете у Сталина. Причем этот его рассказ весьма совпадает с тем, что изложено в книге маршала Жукова «Воспоминания и размышления».

К 12 часам дня я находился в своем кабинете и с тяжелым чувством приготовился слушать по радио речь В. М. Молотова. Война опрокинула у всех обычный распорядок мыслей. На душе было неспокойно, тревожно. Серьезность тона речи Молотова красноречиво говорила о том положении, в каком оказалась наша Родина.

* * *

Примерно часа через два после правительственного сообщения мне позвонили из приемной Молотова и передали приглашение прийти к нему. Не успел я зайти в его кабинет, как сюда же вошел Сталин. Я хотел было удалиться, но Сталин сказал:

— Куда вы? Останьтесь здесь.

Я задержался у двери и стал ждать указаний.

— Ну и волновался ты, — произнес Сталин, обращаясь к Молотову, — но выступил хорошо.

— А мне казалось, что я сказал не так хорошо, — ответил тот.

Позвонил кремлевский телефон. Молотов взял трубку и посмотрел на Сталина:

— Тебя разыскивает Тимошенко. Будешь говорить?

Сталин подошел к телефону, немного послушал наркома обороны, потом заявил:

— Внезапность нападения, разумеется, имеет важное значение в войне. Она дает инициативу и, следовательно, большое военное преимущество напавшей стороне. Но вы прикрываетесь внезапностью. Кстати, имейте в виду — немцы внезапностью рассчитывают вызвать панику в частях нашей армии. Надо строго-настрого предупредить командующих о недопущении какой-либо паники. В директиве об этом скажите… Если проект директивы готов, рассмотрим вместе с последней сводкой… Свяжитесь еще раз с командующими, выясните обстановку и приезжайте. Сколько потребуется вам времени? Ну, хорошо, два часа, не больше… А какова обстановка у Павлова?

Выслушав Тимошенко, Сталин нахмурил брови.

— Поговорю сам с ним…

Сталин положил трубку на аппарат и сказал:

— Павлов ничего конкретного не знает, что происходит на границе! Не имеет связи даже со штабами армий! Ссылается на то, что опоздала в войска директива. Но разве армия без директивы не должна находиться в боевой готовности?

Я внимательно наблюдал за Сталиным, думая в тот момент, какую все-таки огромную власть он имеет. И насколько правильно сможет употребить эту власть, от чего зависит судьба всей страны.

Через какое-то мгновенье, сдерживая свой гнев, Сталин добавил:

— Надо направить к Павлову Шапошникова. Я не сомневаюсь, что он поможет организовать управление войсками, укрепить их оборонительные позиции. Но наши войска, видимо, не могут справиться с задачей прикрытия западной границы. Они оказались в очень тяжелом положении: не хватает живой силы и военной техники, особенно самолетов. С первых часов вторжения господство в воздухе захватила немецкая авиация… Да, не успели мы подтянуть силы, да и вообще не все сделали… не хватило времени. Надо немедля нанести контрудары по противнику, а одновременно поручить кому-то заняться эвакуацией населения, предприятий и другого имущества из прифронтовых районов на Восток. Ничего не должно достаться врагу. Обсудим этот вопрос на заседании, а вот товарищу Чадаеву поручим подобрать группу расторопных работников, чтобы они немедля связались с местными партийными и советскими органами прифронтовой полосы и дали конкретные предложения.

Сталин подозвал меня поближе к себе.

— Надо организовать взятие на учет всех недостроенных, пустующих и других помещений, которые могут быть использованы под эвакуированные предприятия… У вас, конечно, тьма других работ. Но сейчас это дело поважнее и им следует заняться в первую очередь. О первых результатах доложите Вячеславу Михайловичу. А теперь можете идти.

Я тотчас вышел из кабинета и начал выполнять поручение Сталина. На первых порах подобрал небольшую группу работников — четыре человека во главе с моим заместителем по секретариату Совнаркома СССР А. М. Протасовым. Для выяснения наличия недостроенных, пустующих и иных помещений, в которых можно было разместить эвакуированные предприятия, была подключена большая группа других работников Управления делами.

В первый день войны мне довелось присутствовать на двух заседаниях у Сталина и вести протокольные записи этих заседаний. Что особенно запомнилось — это острота обсуждаемых вопросов на фоне отсутствия точных и конкретных данных у нашего высшего политического и военного руководства о действительном положении на фронтах войны. Несмотря на это, решения были приняты весьма важные и неотложные.

В течение 22 июня после визита к Вознесенскому я побывал также с документами у других заместителей Председателя Совнаркома. Нетрудно было убедиться, что почти все они еще не испытывали тогда больших тревог и волнений. Помню, например, когда поздно ночью закончилось заседание у Сталина, я шел позади К. Е. Ворошилова и Г. М. Маленкова. Те громко разговаривали между собой, считая развернувшиеся боевые действия как кратковременную авантюру немцев, которая продлится несколько дней и закончится полным провалом агрессора. Примерно такого же мнения придерживался тогда и В. М. Молотов.

Г. А. Куманев: Какова была реакция Сталина на крупные поражения Красной Армии в первые месяцы Великой Отечественной войны?

Я. Е. Чадаев: Я уже отмечал, что в дни кризисных, даже критических ситуаций на фронте Сталин в целом неплохо владел собой, проявляя уверенность, спокойствие и демонстрируя огромную работоспособность. Конечно, это не означает, что он как бы снижал свою требовательность и не спрашивал достаточно строго с тех, кто, по его мнению, был повинен в тех или иных неудачах и просчетах. Наоборот, в своем гневе он никому не давал снисхождения и принимал энергичные и действенные меры по исправлению положения.

Основываясь на своих записях, проиллюстрирую все это на примере падения Киева и катастрофы под Вязьмой осенью 1941 г.

Во второй половине сентября 1941 г. сильно осложнилась обстановка на Юго-Западном и Южном фронтах. Под угрозой захвата врагом оказался Киев. Но, несмотря на тяжелую обстановку, боевой дух бойцов, обороняющих столицу Советской Украины, был чрезвычайно высок. Они не могли даже представить себе, что им придется оставить оборонительные рубежи и отступить.

Днем 17 сентября у Сталина состоялось заседание, в работе которого я принял участие. О событиях на фронтах докладывал маршал Б. М. Шапошников. Потом слово взял Сталин, который сказал, что нашим войскам под Киевом надо во что бы то ни стало держаться, хотя это очень трудно. А под Москвой еще труднее. Мы должны сделать все необходимое, чтобы помочь защитникам Киева. Для облегчения их положения сделано уже немало: создан новый Брянский фронт, перед которым поставлена задача: разгромить войска Гудериана, не дать им возможности повернуть на юг. Активные действия воинов Брянского фронта значительно облегчают положение защитников Киева.