Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Воронов cтр.№ 79

Его подельник по «детскому делу», начальник Ленинск-Кузнецкого горотдела НКВД Алексей Луньков тоже оказался востребован за линией фронта, и тоже после отсидки. Кстати, именно Луньков, оказывается, в свое время и «настучал» на Пастаногова, что тот злостно уклонился от расстрела своего дяди, особо подчеркнув, что тот приговор Пастаногову-старшему в исполнение «приводил лично я». Лунькова арестовали в 1939 году, но еще не за детей, а за то, что, когда осенью 1937 года его направили в Куйбышевский оперсектор УНКВД Новосибирской области, он вместе с коллегами, вместо того чтобы расстреливать осужденных, душил их веревками, удавив порядка 600 человек. На заседании трибунала чекист оправдывался, что душил не садизма ради, а из-за неподходящих условий для расстрелов. Зато дело по удушению, мол, он поставил так образцово, что на каждого приговоренного тратили не больше минуты, набрасываясь на него впятером. Получив семь лет лагерей, в декабре 1941 года Луньков был освобожден и спешно отправлен на дальнейшую перековку к Судоплатову. Который тут же и откомандировал квалифицированного душегуба и детолюба для работы по специальности — начальником штаба в отряд Станислава Ваупшасова.

Последний, тоже тот еще фрукт: еще с начала 1920-х годов ветеран закордонных дел терроризма — в ходе операций так называемой активной разведки по заданию партии и правительства резал на польской территории жандармов, пограничников и чиновников, провоцируя польские власти на карательные акции против населения Западной Белоруссии. После отправлен в традиционный чекистский отстойник — начальствовать над зэками на строительстве канала Москва — Волга. Потом была проигранная Испания, где «товарищ Альфред» тоже трудился по основной специальности…

Еще один чекистский засланец в тыл врага, Иван Золотарь, тоже, кстати, сослуживец Пастаногова, предшественник Лунькова в должности начальника Ленинск-Кузнецкого горотдела НКВД. Отличился тем, что в 1934 году лично расстреливал осужденных алтайских немцев в Славгороде. А будучи уже начальником горотдела НКВД, как свидетельствуют документы, «фиктивно создал в Ленинске троцкистскую организацию и с применением к нам издевательств и пыток заставил нас подписать ложные протоколы допроса, в которых записаны как участники этой контрреволюционной организации почти весь актив города…». Подчиненные Золотаря позже показали, что их начальник проявлял «особую жестокость» не только к арестованным, но и к самим чекистам. Погорел он на том, что, когда в октябре 1937 года в Ленинске-Кузнецком было расстреляно 369 человек, их тела даже не удосужились толком захоронить. Как показал на следствии бывший начальник УНКВД по Новосибирской области Григорий Горбач, «приговора в исполнение были приведены в таком месте и так, что на второй день какой-то человек натолкнулся на место, где был обнаружен труп». Впрочем, ему еще много чего инкриминировали, включая многочисленные интимные связи с подчиненными, присвоение казенного имущества, но свои пять лет лагерей он получил именно за расконспирацию мест захоронения расстрелянных. Но, как водится, не досидел: в январе 1942 года освобожден по «особому ходатайству НКВД СССР» и с распростертыми объятиями встречен в судоплатовском управлении.

Еще один герой-судоплатовец, Лаврентий Якушев (Бабкин), тоже из разряда проштрафившихся гоблинов. Считался одни из наиболее беспощадных чекистов ежовского призыва. Как гласят документы, будучи с октября 1937 года по февраль 1938 года начальником УНКВД по Житомирской области, он «лично принимал участие в избиении заключенных, приговоренных к ВМН, в сожжении 11 заключенных. По его приказу заключенные сами копали себе могилы. 200–250 связанных заключенных ставили в очередь и расстреливали на глазах других заключенных». Еще по приказу Якушева его сотрудники «занимались вытаскиванием кирками и клещами золотых зубов изо рта трупов расстрелянных». Пошел на повышение: был назначен наркомом внутренних дел Крымской АССР, где трудился в поте лица аналогичным образом. В 1939 году приговорен к 20 годам лагерей, в том числе и за то, что учинил расстрел 553 человек, осужденных и казненных уже после запрета приводить в исполнение приговоры троек. Разумеется, уже осенью 1941 года Якушев амнистирован и направлен «партизанить» к Судоплатову.

Большой террор за линией фронта

На закуску можно привести еще парочку кадров. Леон Агабеков возглавлял секретно-политический отдел НКВД Узбекской ССР, в 1939 году арестован и затем осужден на пять лет — как участник «антисоветской заговорщицкой организации», по заданию которой «фальсифицировал следственные дела и производил необоснованные аресты». В 1942 году освобожден, отправлен к Судоплатову и заброшен в немецкий тыл как начальник группы. Отличился так, что был замечен аж Богданом Кобуловым, первым замом наркома госбезопасности, отметившем в 1945 году, что опергруппа Агабекова «проделала серьезную работу по вскрытию деятельности ряда антисоветских польских и белорусских подпольных организаций, которые вели активную работу против советского государства». Так ведь для того и посылали, не с немцами же бороться!

Еще один «партизан» Судоплатова, бывший начальник секретно-политического отдела УНКВД по Алтайскому краю Петр Перминов, вообще был в мае 1941 года приговорен к расстрелу Военной коллегией Верховного суда СССР за вполне конкретные и масштабные преступления против «социалистической законности», но «вышку» заменили на 10 лет, а в 1942 году амнистировали, сдав «ценный кадр» под расписку Судоплатову, который и отправил его в спецотряд Виктора Карасева «Олимп». Впоследствии Перминов стал заместителем по разведке в отряде своего старого сибирского приятеля, уже описанного выше Ивана Золотаря. Как позже сообщала справка-объективка НКГБ СССР, Перминов лично выявил до 200 «немецких шпионов-предателей» и участников националистических формирований…

Что и говорить, достойные борцы с фашизмом. Уж не знаю, какой страх могли нагнать эти гоблины на немцев, но поистине смертный ужас на своих — безусловно. Тем паче ведь и амнистированы-то были, в своем подавляющем большинстве, вовсе не кадровые разведчики, а именно квалифицированные каратели, специалисты по части организации политического сыска и массовых репрессий. Случайность? Вряд ли: исполнители такого профиля, скорее всего, действительно и подбирались исходя из поставленных задач. Задачей же № 1, как мы знаем, был террор. В первую очередь, формально, в отношении генералитета и офицеров вермахта, а также чинов оккупационной администрации. Во вторую — против предателей и тех, кто сотрудничал с оккупантами. По крайней мере, это афишируемая часть дела, смысл которой очевиден: вбить клин между немецкой администрацией и населением, спровоцировав немцев на масштабные карательные акции и массовые репрессии того типа, что были проведены в СССР перед войной. Особенно желательно это было учинить в западных областях Украины и Белоруссии, которые, по сути, предстояло советизировать заново. Их население должно было так взвыть от немецких репрессий, чтобы встретить советскую власть как родную. Впрочем, на остальной части временно оккупированной территории тоже предстояла серьезная работа: слишком уж там «расслабилось» население, основательно забыв про колхозы, хлебозаготовки, лесоповалы, ударный труд по-стахановски, руководящую и направляющую роль ВКП(б) и лично товарища Сталина. Потому и необходимо было, не теряя времени, развертывать за линией фронта ту же чекистскую деятельность, что и на собственной территории: поиски «врагов народа» с последующим их репрессированием, пусть, конечно, и несколько не в тех масштабах. Вторая задача — контроль: бдеть, выявляя и ставя на учет все, что подлежало ликвидации в свое время. Собственно ликвидация — это уже третья задача, открытым текстом обозначенная уже несколько позже — в закрытой директиве НКГБ № 583 от 22 октября 1943 года, приказывавшей приступить к ликвидации и «вывозу на свои базы для допроса» наиболее видных представителей всевозможных групп и партий, «расплодившихся» за время немецкой оккупации — русских, украинских, белорусских, польских «и других национальностей». Также надлежало «выявить и учесть» представителей несоветских вооруженных формирований. Одним словом, поступила команда провести масштабную чекистскую операцию по заблаговременному обезглавливанию в глубоком немецком тылу всех тех, кого посланцы Лубянки не сумели поставить под свой контроль. По возможности эту грязную работу желательно было сделать чужими руками: натравить немецких карателей на украинские и белорусские национальные отряды, а украинцев и белорусов — на польские формирования. Основная же сверхзадача: ликвидировать ту местную и национальную элиту, которая в перспективе могла представлять помеху и даже опасность для повторной советизации территорий. По сути, это было перенесение Большого террора за линию фронта. Вот как раз для реализации этой сталинской задачи «квалифицированные специалисты» из числа проштрафившихся чекистов и годились. Да и в случае чего их совершенно не было жалко — отработанный материал.