Призрачная страна - читать онлайн книгу. Автор: Алисон Ноэль cтр.№ 50

— Что это?

Никак не привыкну к его способности всегда делать то, чего меньше всего ожидаешь.

— Я подумал, что здесь ты еще не бывала. — Деймен спахивает дверцу и берет меня за руку. — Я угадал?

Киваю, рассматривая пустынный пейзаж. Редкие кусты, горы на заднем плане и тысячи ветряков. Нет, правда — тысячи. Все высокие, белые, и все вращаются.

— Это ветряная ферма. — Деймен усаживается на капот и смахивает пыль, чтобы я могла сесть рядом. — Здесь вырабатывают электричество, используя энергию ветра. За час производится достаточно, чтобы обеспечить нужды средней семьи в течение месяца.

Я разглядываю крутящиеся лопасти и пытаюсь понять, что все это должно значить.

— А зачем мы сюда приехали?

Деймен глубоко вздыхает, глядя куда-то вдаль.

— Меня сюда тянет. Наверное, потому, что я за последние шестьсот лет видел столько перемен, а идея использовать работу ветра — очень, очень древняя.

Все-таки я не понимаю, к чему все это, хотя определенно чувствую, что смысл есть.

— При всех достижениях науки и техники некоторые вещи остаются неизменными...

Я киваю, без слов приглашая его продолжать. За словами Деймена кроется нечто более глубокое, только он не спешит со мной делиться.

— Техника развивается невероятными темпами. Знакомые предметы устаревают все быстрее. Мода, казалось бы, тоже развивается, но если прожить достаточно долго, понимаешь, что она ходит по кругу. Хорошо забытое старое чуть-чуть преображается и становится новым. Все вокруг изменчиво, не меняются только люди. Мы стремимся к тому, к чему всегда стремились. Укрытие от непогоды, еда, любовь, смысл жизни... — Он встряхивает головой. — То, что не зависит от эволюции.

Его бездонные глаза темнеют. Не представляю, каково это — быть им. Так много повидать, так много знать, так много в своей жизни сделать — и остаться прежним, ни капельки не очерстветь, что бы он там о себе ни думал. Все такой же мечтатель.

— А когда насущные потребности обеспечены, когда у нас есть еда и жилье, мы стремимся только к одному: чтобы нас любили.

Он наклоняется ко мне. Прохладные мягкие губы касаются моей щеки — мимолетно, невесомо, словно легчайший ветерок из пустыни.

Деймен отодвигается и говорит, глядя на ветряки:

— Нидерланды славятся ветряными мельницами. И поскольку ты целую жизнь провела в этой стране, я подумал, что тебе интересно было бы ее повидать.

Кажется, он оговорился. У нас и времени нет на такую поездку... Или есть?

Деймен улыбается. Взгляд у него уже не такой мрачный.

— Закрой глаза и дай руку!

Мы приземляемся, держась за руки. Я оглядываюсь вокруг.

— Ой, мамочки... Это же...

— Амстердам. — Деймен щурит глаза, приноравливаясь к туману. — Только не настоящий. Тот, что в Летней стране. Я бы и в настоящий тебя свозил, но подумал, что сюда будет быстрее.

Я разглядываю каналы, мосты, ветряные мельницы, огромные поля алых тюльпанов. Он их специально для меня создал? Тут я вспоминаю, что Голландия славится своими цветами, особенно тюльпанами.

— Не узнаешь? — спрашивает Деймен, внимательно за мной наблюдая. — Погоди, со временем вспомнишь. Я воссоздал все по памяти, как это выглядело в девятнадцатом веке, когда мы с тобой были там в прошлый раз. И скажу без ложной скромности, получилось очень похоже!

Он ведет меня через улицу. Приостанавливается, пропуская пустой экипаж. Мы подходим к магазинчику с распахнутой дверью. Внутри толпятся люди без лиц. Деймен изучающе смотрит на меня — не пробудились ли воспоминания? Я отхожу от него на несколько шагов. Мне хочется самой почувствовать этот город. Стараюсь вообразить себя прежнюю — рыжеволосую, зеленоглазую, как я иду мимо этих белых стен, ступаю по паркетному полу, рассматриваю картины. Другие посетители понемногу размываются, делаются полупрозрачными по краям, потом снова проступают ярче. Я знаю — это Деймен удерживает их здесь. Он ведь их и материализовал.

Я иду вдоль стен. Видимо, здесь воссоздана картинная галерея, где мы впервые встретились. К сожалению, мне она абсолютно незнакома. Картины постепенно тускнеют, на них уже ничего не разберешь, и только одна, прямо передо мной, осталась нетронутой.

На полотне девушка с пышными тициановскими волосами — роскошная смесь рыжего, золотого и каштанового, потрясающий контрасте бледной кожей. Живопись такая осязаемая, такая зовущая — словно можно взять и шагнуть туда, в картину.

Рассмотрев ее как следует, я понимаю, что девушка совершенно обнажена — хотя и прикрыта в стратегических местах. Пряди влажных кудрей, спадая на плечи, спускаются ниже талии, нога чуть выдвинута вперед, ладони сложены вместе на нежно розовеющем бедре. Больше всего меня завораживают глаза: глубокие, зеленые, и взгляд открытый и прямой, словно она смотрит на воз­любленного, нисколько не смущаясь оттого, что ее застали в таком виде.

У меня что-то сжимается в животе, и сердце начинает колотиться. Я чувствую, что Деймен совсем рядом, а посмотреть на него не могу. Не могу разделить с ним эту минуту. В глубине моего разума зарождается какая-то мысль и требует осознания. Не успев даже моргнуть, я вижу. Вижу так же отчетливо, как золоченую раму, в которую заключен холст. Эта девушка — я!

Я-прежняя.

Я-голландка.

Натурщица, влюбившаяся в Деймена тем вечером, мы с ним впервые встретились в этой галерее.

И больше всего тревожит меня, не дает ни вздохнуть, ни пошевельнуться, внезапное понимание: тот, невидимый возлюбленный, на кого обращен взор девушки — не Деймен.

Это кто-то другой.

Незримый.

— Узнала. — Голос у Деймена ровный, будничный, ничуть не удивленный. — По глазам, верно? — Он прибавляет, склонившись совсем близко: — Цвет иногда меняется, но суть всегда та же.

Я бросаю взгляд на Деймена. Густые ресницы затеняют его глаза, полные тайной тоски, и я быстро отворачиваюсь.

«Сколько лет мне было?» Не решаюсь произнести вслух. Лицо на картине юное, без единой морщинки, а вот уверенность в себе скорее подходит зрелой женщине.

— Восемнадцать.

Он по-прежнему наблюдает за мной, словно подталкивает взглядом — хочет, чтобы я сказала это первой. Умоляет меня говорить, не перекладывать груз на его плечи. Прибавляет, вслед за мной обернувшись к холсту:

— Ты была прекрасна. Истинно прекрасна. Он идеально уловил сходство.

«Он».

Вот, значит, как.

Чуть заметная резкость в голосе выдает все то, на что слова только намекали. Деймен знает художника. Знает, что я сняла одежды ради кого-то другого.