Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945 - читать онлайн книгу. Автор: Федор Синицын cтр.№ 90

Спецпоселенцы — особенно те, кто честно работал и служил на благо своей страны, — долго не могли поверить, что руководство СССР действительно допустило такую несправедливость в отношении целых народов. Некоторые из них считали, что беззакония творились «не по указанию и директивам партии и правительства», а из-за «дел и недопонимания отдельных местных руководителей» ^[1356]. Тем не менее письма и обращения спецпоселенцев в руководство СССР об освобождении их народов из ссылки оставались без ответа (процесс облегчения режима и последующего освобождения народов из спецпоселения постепенно был начат только с 1955 г.).

Кроме «мирных» и вполне обоснованных требований, некоторые спецпоселенцы допускали выпады в сторону местного населения, особенно после возникновения конфликтных ситуаций. Так, в марте 1944 г. в колхозе «Жана-Эк» (Павлодарская область) группа спецпоселенцев — чеченцев и ингушей — вступила в драку с председателем колхоза и колхозниками после отказа в выдаче дополнительных продуктов. В колхозе «Энбек» той же области спецпоселенцы-ингуши избили зампредседателя колхоза Т. и одного из колхозников, которые пытались предупредить намерения спецпоселенцев выехать из мест вселения. В Затобольском районе Кустанайской области спецпоселенец Ш. пытался избить медсестру за отказ в выдаче медикаментов. В Калининском районе Акмолинской области были отмечены два случая драки спецпоселенцев с местным населением. В Джамбульской, Акмолинской и Актюбинской областях были зарегистрированы также несколько случаев кражи спецпоселенцами скота, строительных материалов и продуктов у местного населения ^[1357].

Государственные органы, подгоняемые из Москвы, стремились решить социально-бытовые проблемы спецпоселенцев, чтобы, во-первых, обеспечить их нормальное «трудоиспользование» и, во-вторых, снизить градус недовольства у огромного контингента граждан СССР. К июлю 1946 г. для спецпоселенцев было построено 18 500 домов и выкуплено 51 100 пустующих домов. 168 000 человек было устроено в домах предприятий и учреждений по месту работы и в домах колхозников. Были приняты другие необходимые меры по материально-бытовому устройству спецпоселенцев, в том числе «все трудоспособные… мужчины устроены на работу в колхозах, совхозах и предприятиях». Обеспечение спецпоселенцев продуктами питания существенно улучшилось. Руководство регионов страны докладывало в Москву: «В результате проведенных нами ряда мероприятий в деле хозяйственно-бытового устройства спецпоселенцев… положение значительно изменилось в сторону улучшения» (Павлодарская область), «хозяйственное и трудовое устройство значит части спецпоселенцев… в целом, удовлетворительное. Подавляющее большинство осело на новых местах и в хозяйственном отношении благоустроено» (Красноярский край), спецпоселенцы имеют «нормальные жилищно-бытовые условия» (Омская область). Аналогичные меры были приняты в сфере здравоохранения, в результате чего после 1946 г. смертность среди спецпоселенцев существенно сократилась, а также в плане обеспечения доступа детей поселенцев к образованию ^[1358]. Постепенно жизнь спецпоселенцев на новых местах пришла в норму.

Со временем факты бездушного отношения к спецпоселенцам были в основном искоренены ^[1359]. Местное население поняло, что спецпоселенцы — такие же граждане страны. Вследствие этого «неприязненное отношение к спецпоселенцам… сменилось сочувствием и желанием облегчить [их] участь… помочь людям, незаслуженно высланным с родной земли и находившимся в бедственном положении» ^[1360]. Поэтому когда в отдаленные регионы СССР стали прибывать новые спецпоселенцы (волна депортаций конца 1940-х гг.), то отношение к ним сразу было нормальным — так, реакция населения Курганской области в 1949 г. на депортированных молдаван была в основном дружелюбной ^[1361].

Изменились настроения и самих спецпоселенцев, что было обусловлено и улучшением отношения к ним, и особенностями психологии человека, который в любой ситуации чаще всего стремится адаптироваться, применяя разные «стратегии выживания». На адаптацию уходило время примерно от 3–4 месяцев до одного года. Власти отмечали, что спецпоселенцы «постепенно начали приобщаться к местным условиям. Основная масса их работает и относится более сознательно к труду, наблюдается стремление обзавестись хозяйством, благоустроить свое жилое помещение своим собственным трудом, заметна значительная активизация в работе и общественной жизни колхоза, предприятия». Так, в Южно-Казахстанской области «здоровые чечено-ингуши стали работать все», «жалоб хозяйственников на плохую их работу поступает уже гораздо меньше», «карачаевцы и балкарцы полученные приусадебные участки и огороды освоили почти полностью». В Кокчетавской области «подавляющее большинство спецпоселенцев трудоустроено и принимает активное участие в колхозном производстве и [работает] в промышленных предприятиях», при этом «в своем большинстве к труду относятся добросовестно». В Акмолинской области «отношение спецпоселенцев к труду… характеризуется положительно, значительная часть… работает стахановскими и ударными темпами, перевыполняя производственное задание, а в ряде мест работая лучше, чем коренные жители». Аналогичные отчеты властей поступали из других регионов: «Подавляющее большинство калмыков трудится хорошо» (Новосибирская область), «нормы выработки выполняются в среднем на 100–120 %» (Тюменская область), «к работе выселенцы-латыши относятся хорошо» (Томская область), «переселенцы из Крыма в большинстве своем к работе относятся добросовестно», стахановцы составляют до 60 % (Узбекистан), спецпоселенцы из Грузии и Северного Кавказа «в своей массе относятся добросовестно и более этого, в большинстве колхозов, совхозов и промпредприятиях… являются основной рабочей силой, на которой последние основываются и выполняют производственные планы, а случаи нарушения трудовой дисциплины и режима — единичные. Ударники и стахановцы из числа спецпоселенцев были премированы правлениями колхозов и администрациями предприятий» ^[1362]. Впоследствии многие спецпоселенцы были удостоены звания Героя Социалистического Труда, награждены орденами и медалями за доблестный труд.

Тем не менее у некоторых спецпоселенцев оставалась обида на несправедливость, допущенную по отношению к ним государством. Эта обида выражалась в антагонизме по отношению к советской власти и в ярко выраженных ожиданиях помощи со стороны зарубежных стран. Сведения о таких настроениях содержатся в ряде исторических источников — в основном в докладных записках и сводках органов НКВД — МВД/НКГБ — МТБ. Эти документы имеют свои специфические стороны: учитывая лояльные, «просоветские» настроения среди спецпоселенцев, карательные органы наибольшее внимание уделяли выявлению и описанию антисоветских настроений, так как именно эта информация представляла для них первоочередной интерес. Разумеется, докладные записки и сводки НКВД — МВД/НКГБ — МТБ надо воспринимать критически, так как нет никаких оснований считать, что в доносах и другой информации, которая поступала в карательные органы, абсолютно все соответствовало истине. Тем не менее эти документы могут дать некий срез настроений спецпоселенцев, через анализ которого можно сделать определенные выводы об особенностях психологии людей, несправедливо поставленных государством в тяжелую с психологической точки зрения ситуацию. Сам факт выселения, перевозки в отдаленные регионы СССР и первое время жизни на новом месте являлись экстремальной ситуацией для людей, переживших депортацию. Эта ситуация выходила за пределы обычного, «нормального» человеческого опыта. Затем, после некоторой адаптации, эта ситуация перешла в кризисную, когда от депортированного человека требовалось значительное изменение представлений о мире и о себе. Несомненно, последствиями депортации для значительного числа спецпоселенцев стало посттравматическое стрессовое расстройство ^[1363].