Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945 - читать онлайн книгу. Автор: Федор Синицын cтр.№ 51

В Эстонии центральной фигурой движения сопротивления стал Ю. Улуотс, вокруг которого собрался так называемый Комитет актуальной истории. Наряду с ним существовал ряд более мелких групп сопротивления, поддерживавших связь с дипломатами бывшей Эстонской Республики в Финляндии и Швеции. Отличительной особенностью ситуации в Эстонии были ожидания помощи от Финляндии. Германские власти осознавали это и рассматривали финскую пропаганду как «враждебную», несмотря на то что Финляндия была союзником Германии. Деятельность несоветского подполья в Эстонии была ослаблена арестами его деятелей в апреле 1943 г. В июне 1944 г. она была возрождена — был создан Национальный комитет Эстонской республики, который поставил своей целью создание временного правительства в период между отступлением германских и вступлением советских войск. Один из эстонских политических лидеров Ю. Улуотс ставил целью удержание фронта в Эстонии с помощью эстонских частей вермахта и СС вплоть до краха Германии, чтобы затем на мирной конференции добиться для Эстонии самостоятельности. 18 сентября 1944 г. (за несколько дней до вступления Красной армии в Таллин) Ю. Улуотс и его соратники предприняли попытку провозглашения независимости Эстонии. Было создано «правительство» во главе с О. Тийфом. Деятельность «правительства» была прекращена вступлением 22 сентября 1944 г. в Таллин Эстонского стрелкового корпуса РККА, после чего «правительство» бежало в Швецию ^[827].

В целом несоветское подполье в Прибалтике было достаточно пассивным. Германские власти отмечали, что оно выражалось в основном в уклонении от выполнения норм производства продукции ^[828], а также от трудовой мобилизации. Например, в Литве в начале 1942 г. было заполнено только 5 % от первоначальной квоты мобилизованных на работу (100 тыс. человек). Тем не менее к июлю 1944 г. оккупантам удалось вывезти на работу в Германию 75 тыс. литовцев, 35 тыс. латышей и 15 тыс. эстонцев ^[829]. Часть эстонцев бежала от мобилизации на германскую военную службу в Финляндию (считается, что таких было до 5 тыс. человек) ^[830]. В сентябре — начале октября 1944 г. значительная часть населения Риги скрылась от организованной оккупантами «эвакуации» в подвалах и на чердаках, уходила в лес и на хутора ^[831].

Развитию антигерманского сопротивления на оккупированной территории СССР мешали несколько факторов. Во-первых, часть общественности продолжала надеяться на перемены в политике оккупантов. В Белоруссии местные националистические круги рассчитывали на то, что в этом регионе будут созданы структуры, аналогичные Русскому комитету и Русской освободительной армии (очевидно, они надеялись, что такие структуры будут реально действующими, а не фиктивными, как Русский комитет и РОА). К июлю 1943 г. в Латвии распространялись спекуляции о том, что германские власти «вследствие дальнейших потерь [на фронте] будут вынуждены пойти на уступки по отношению к малым народам». В листовке, озаглавленной «Протест рейхсканцлеру Германии против уничтожения балтийских народов», от имени «панбалтийского» движения выдвигалось требование изменить германскую политику в Прибалтике, в том числе удалить от власти балтийских немцев и ликвидировать германскую администрацию (очевидно, оставив лишь «местное самоуправление»). В ноябре 1943 г. в Латвии призыв латышей десяти возрастов на военную службу рассматривался как повод для «извлечения политической выгоды» в отношениях с германскими властями — «Латышский легион» воспринимался как «жертва латышского народа… за которую он должен быть вознагражден автономией» ^[832].

Во-вторых, мешала боязнь репрессий со стороны германских властей. Хотя и утверждалось, что «немцев ненавидят в Эстонии», эстонцы сетовали, что изгнать оккупантов они не могут, так как «эстонский народ не так многочислен». С другой стороны, у части населения оккупированной территории СССР германские власти смогли воспитать сильный страх перед возвращением советской власти. Советская разведка отмечала, что «население частично верит этой пропаганде, а пленные… боятся убегать из плена». В январе 1943 г. в Ростовской области отмечался «огромный страх мести со стороны большевиков», подогреваемый германской пропагандой. В Прибалтике в начале 1943 г. во всех кругах населения ходили слухи о «предполагаемом возвращении большевиков» и делались «печальные выводы» о судьбе латышского народа. Солдаты-эстонцы, воевавшие в коллаборационистских формированиях, боялись попасть в советский плен, так как верили рассказам немецких офицеров о том, что «русские в плен не берут» ^[833]. Советская разведка отмечала, что в Крыму сотрудничество крымских татар с германскими властями осуществлялось «меньше за совесть и больше за страх». Некоторые крымские татары боялись прихода Красной армии, думая, что «советская власть им не простит их измены и предательства». Оккупанты активно спекулировали на таких страхах ^[834].

В-третьих, мешала непродуманность и противоречивость целей несоветских подпольных активистов. Например, в Латвии одни деятели призывали «срывать мобилизацию», тогда как другие говорили: «Надо пойти в легионы, это ядро будущей национальной латвийской армии» ^[835].

В-четвертых, часть населения оккупированной территории выражала готовность к сопротивлению, однако находилась в стадии «выжидания». Особенно это относилось к западным территориям СССР. Несоветское сопротивление в Прибалтике сознательно не инициировало вооруженное сопротивление, так как оно «только помогло бы Советскому Союзу» ^[836]. В апреле 1943 г. советская разведка отмечала, что «большинство литовцев надеется на восстановление полной государственной самостоятельности» и при этом «многие… якобы имеют оружие, которое они предполагают применить при благоприятной обстановке против немцев». В листовке, изданной латышским Сопротивлением, население Латвии призывали «быть дальновидным», так как «придет время, когда сыны Латвии должны будут горячо сражаться за свою собственную землю». В эстонских коллаборационистских формированиях были распространены ожидания того, что «когда Германия ослабнет, то Эстония будет восстановлена как самостоятельное государство». Эстонские солдаты рассчитывали на то, что, «когда придет время», они «повернут… оружие против немцев и выгонят их из Эстонии» ^[837].