Память всех слов. Сказания Меекханского пограничья - читать онлайн книгу. Автор: Роберт М. Вегнер cтр.№ 51

– Уверунков. Белых, – ответил вместо девушки Энрох.

Название это сказало вору не много. Он вопросительно посмотрел на приора.

– Южный конец острова, Конхтийский полуостров. Где-то сто миль по прямой от Каманы, за холмами Онлоат и тамошними лесами. Она с юга, брат.

Можно было и не подчеркивать, поскольку Альтсин находился на острове достаточно долго, чтобы понимать, что это означает. На Амонерии одна большая река, Малуарина, которая вытекала из лежащих на востоке гор Кавирох и следовала на запад, низинами центральной части острова, прогрызала каньон в холмах Онлоат, чтобы влиться в океан. Река разделяла остров напополам, и если что-то и могло прерывать войны между отдельными племенами, то только война юга и севера.

Северные племена были более многочисленны и богаты, отчасти благодаря близости к Камане, зато южные компенсировали это дикостью и отчаянностью. Купцы заезжали и к ним, поскольку город выторговал себе право получать товары со всего острова, но бóльшая их часть оставалась на севере. Это порождало зависть и недовольство, а в результате приводило к неприятию и презрению, которые подталкивали южные роды, что были не в силах отыскать иной выход, к войне. Впрочем, вор подозревал, что торговля становилась лишь поводом, поскольку на самом деле людям для ненависти хватило бы и того, что некто обитает за условной границей. Только камелуури могло соединить ненадолго две части острова, но в последний раз такое случалось двадцать лет назад. А теперь девушка из южного племени оказалась на севере. Одна, без побратимов, для защиты имея два кухонных ножа.

Такова была ситуация, если чуть упрощать. Альтсин почувствовал на себе взгляд приора.

– Мы можем отослать ее с караваном, который перебирается через реку, – пробормотал вор на меекхе. – Через пару десятков дней окажется дома.

– Не проживет и пары дней, если гхамлаки или оомны узнают о ней. Уверунки некогда выбили несколько их поселений. Кроме того, ни один проводник каравана не возьмет ее в повозку. Слишком велик риск, что его обвинят в пособничестве шпионке.

– Его могла бы убедить соответствующая сумма.

– Если бы мы заплатили сумму, равную ее весу в золоте, и то могло бы не хватить.

– Говорите языком людей, – с гневом зашипела девушка. – Языком людей – или молчите.

– Мы обдумываем, как лучше отослать тебя домой. – Монах успокаивающе махнул рукой. – Твои родственники наверняка о тебе беспокоятся.

Она шире открыла глаза:

– Ты это сделаешь для чужой по крови?

– Я ведь уже говорил: сделаю. Мы хотим, чтобы ты вернулась к своим. Но дорога – опасна. Враги твоего клана обрадовались бы, попади ты в их руки.

Она впервые улыбнулась: хищно, воистину по-сеехийски. Фатализм смешивался здесь с жестокостью.

– Они обрадовались бы, – призналась она. – А радость их длилась бы много дней. Как и моя смерть.

Выглядела она молодо, почти как ребенок, а потому Альтсин не выдержал:

– Правда? Сколько тебе лет?

– Шестнадцать. Я достаточно взрослая, чтобы взять себе мужа или любовника перед его первой битвой.

Воткнула в него взгляд, словно надеясь, что он обрадует ее румянцем смущения. А это значило, что… Вор приподнял бровь:

– Ты не говорила, что наши братья добрались и до земель вашего народа.

– Появляются каждый год. Если не с купцами, то в одиночку. Мы принимаем их из-за уважения к Матери и воле Оума, слушаем, что они говорят, и отправляем на север. Вы единственное, что приходит из-за Малуарины и не воняет за тысячу шагов.

– Не считая оружия, инструментов, тканей, приправ, вина и прочих ценных вещей.

– Нет, эти вещи тоже воняют, но если лесные скоты их покупают, то и нам приходится. Мы не можем быть хуже.

– Конечно, – он не улыбнулся, хотя и с трудом, – кто захотел бы оказаться худшим?

Она прищурилась:

– Смеешься надо мной? Хочешь оскорбить? И мой клан тоже? Желаешь узнать цену своей глупости? Цена…

– Хватит, девка!

Альтсин подпрыгнул и чуть было не встал по стойке смирно. Голос приора утратил всю ласковость и спокойствие, сделался резким и скрипучим, а слова его походили на солдат, лупящих подкованными сапогами в брусчатку:

– Забываешь, что такое ваши законы, особенно те, данные Оумом. Трейвикс. Гордость, стойкость и преданность клану и племени. Но еще честность и честь. Ему, – он ткнул пальцем, и вор снова чуть было не вытянулся в струнку с подобранным животом, – ты должна быть благодарна жизнью, потому что он встал против тех, кто тебя искал, а затем принес тебя в монастырь и предложил помощь. А ты пытаешься угрожать ему родовой местью. Души твоих предков посыпают от стыда головы пеплом.

Девушка покраснела и спрятала лицо в ладонях.

– Мы не твои враги и никогда ими не станем, но ты должна дважды подумать, прежде чем позволишь своим словам покинуть рот. Потому что сказанное падет в мир и оттиснется на его лице.

Он указал Альтсину на дверь, и они вышли. В коридоре приор оперся о стену.

– Она испугана, – вздохнул приор. – Ей нужна встряска, пока не сделала какую-нибудь глупость.

– Например?

– Пока не наложит проклятия ножа на твою голову – или не сделает нечто настолько же глупое. Тогда ее клан будет обязан мстить, невзирая на то, была ли она права, или нет. Их божок утверждает, что каждое слово обладает весом камня и что ничто не может его отозвать, а трейвикс это лишь подтверждает. А он – самое большое проклятие острова и главная причина, по которой сеехийцы высылают как послов лишь самых опытных, флегматичных и неразговорчивых воинов, потому что всего одна необдуманная шутка может начать затягивающийся на поколения кровавый танец.

По мере того как Энрох говорил, исчезал офицер, муштрующий рекрутов, и возвращался ласковый, любящий людей монах. Словно старик перевоплощался в другого человека. Альтсин с немалым усилием удержал вопрос, распиравший его: о прошлом Энроха. А история, похоже, могла оказаться той еще.

– Что теперь?

– Дадим ей время, чтобы остыла и обдумала ситуацию. Я не надеюсь на извинения, но ей следовало бы сделаться чуть помягче. Ты должен понять, насколько она напугана: ее вырвали из объятий клана и бросили на другой конец мира, в самый центр враждебных племен.

– Другой конец мира?

– Для нее. Она может корчить из себя кого угодно, но она – лишь испуганный ребенок.

– И все же выпустила бы нам кишки за предполагаемое оскорбление? И – несмотря на то что может взять себе любовника?

– Я не покраснел тогда – не покраснею и сейчас. – Энрох с сожалением глянул на вора. – Как видишь, ситуация непростая.

Приор зашагал по коридору, а Альтсину, хочешь не хочешь, пришлось пойти следом.