Против всех - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Собчак cтр.№ 27

Красовский: Давайте мне карту сделаем?

Собчак: А ты время рождения скажи.

Павсикакий: Не надо время никому говорить, это личный код. Нельзя говорить крещеное имя и нельзя говорить время рождения.

Красовский: Это какие-то ваши армянские заморочки.

Павсикакий: Почему армянские? Я абсолютно никакого отношения не имею к Армении. Богданов Виктор Константинович по паспорту. Но уроженец города Грозного.

Красовский: Скажи, пожалуйста, а вот Чечня – твоя родина – останется в составе России?

Павсикакий: Чечня в ближайшие двадцать лет остается неотъемлемой частью Российской Федерации. Потом внутри Чечни будут происходить серьезные перестановки, и Чечня будет пользоваться специальным статусом. Времена поменяются, очень много будет дано свобод. Закон о геях будет отменен, «закон Димы Яковлева» будет отменен, многие санкции будут сняты.

Собчак: Очень хорошие вещи вы говорите!

Павсикакий: Но! Есть одно великое «но». Это все пойдет по пути развала единства территории. Но Крым вернется в ту часть Украины, от которой он откололся.

Собчак: То есть вернется все-таки?

Павсикакий: Украина будет возрождаться с нуля.

Собчак: Слушайте, как круто мы поговорили, да? Лучше, чем со всеми, честное слово.

Павсикакий: Блин, а мне чего, теперь вещи собирать?

Красовский: Ну ты же знаешь свой гороскоп. Можешь даже не собирать. Зачем нам всем ТАМ вещи?

По числу научных публикаций на душу населения Россия застряла где-то между Турцией и Испанией. В рейтинге средней продолжительности жизни мы стоим настолько далеко от цивилизованных стран, что об этом грустно думать. Треть населения нашей космической державы живет без канализации и справляет нужду в выгребные ямы, увенчанные, по причине холодного климата, дощатыми будками.

Но об этих проблемах беспокоится не слишком-то большая часть населения. По каким-то причинам в списке общественных язв, вызывающих у среднего россиянина самый жгучий интерес, одну из первых строк занимает не наша технологическая отсталость или чудовищно низкое качество жизни, а проблема сексуальной ориентации. В чем состоит сама проблема, мало кто возьмется сформулировать… но вот говорили бы и говорили только об этом.

Повод для этого репортажа давно забыт и канул в пучину истории. Тогда, четыре года назад, почтенный клирик Русской Православной Церкви о. Иоанн Охлобыстин вдруг возьми да и скажи, что геев надо бы жечь в печах. Видимо, любовь к дешевой театральности как-то на время подавила в нем христианскую сдержанность и стыдливость. Это привело… да ни к чему, в сущности, не привело. Были расторгнуты одни контракты и заключены другие. Но для нас с Антоном этот второстепенный скандальчик стал поводом поговорить с некоторыми публичными персонажами о довольно важных вещах. О том, например, как незаметно и ненавязчиво иногда приходит фашизм. О толерантности и ее границах. Одним словом, о всякой всячине, которая, увы, до сих пор не утратила злободневность.

Это история погони, начавшейся с одной эсэмэски и закончившейся… читатель уж наверняка подумал – арестом, расстрелом, пытками, – но нет. Закончилось все эмэмэской. В сущности, вся современная Россия тоскливо, словно ломтик пошехонского сыра в вологодском чизбургере, затерлась между ничего не означающими словами, безнадежными обещаниями и попытками найти выход, который, как и у этого грустного бутерброда, один.

Впрочем, началось все с эсэмэски.

Красовский – Собчак: «Сейчас хорошо бы Охлобыстина сделать».

Ответ пришел только через неделю: «Не <цензура> особо про Малиса говна. Договорились с ним на вью. Охлобыстина дожимаю».

Для тех, кто живет на облаке, напомним в общих чертах предысторию. 13 декабря в Новосибирске заштатный клирик Русской православной церкви иерей Иоанн Охлобыстин призвал жечь в печах лиц нетрадиционной ориентации (так называемых содомитов). Через несколько дней о. Иоанн лишился работы в компании «Евросеть», возглавляемой Александром Малисом. А в начале января заключил контракт с компанией Baon (возглавляемой Ильей Ярошенко), избравшей его в качестве своего рекламного «лица».

С фигурантами скандальной истории авторы статьи и намеревались побеседовать. Предполагалось, что наши встречи сложатся в своего рода роман-путешествие по России – пусть даже строго в пределах МКАД – наподобие «Мертвых душ», где на горизонте, как путеводная звезда, будет маячить загадочная фигура Ивана Ивановича Охлобыстина во всем ее нелепом величии.

Спустя неделю концессионеры встретились на двенадцатом этаже гостиницы Ritz-Carlton.

На террасу то и дело прорываются промерзшие туристы в ментовских ушанках с кокардами, чтобы сняться на фоне кремлевских звезд, тонущих, словно в ряженке, в рыжем январском смоге. Красовский сонно ковыряется в роллах, Собчак, допивая чай, теребит свой малахитовый айфон.

– Доброе утро, а с Иван Иванычем можно поговорить? Нет? А когда бы мне перезвонить? Нет? Да?

Вешает трубку.

– Сука. Ну ладно.

Красовский: Понимаешь, – мечтательно вглядывается в окна Сенатского корпуса Кремля, – ведь мое участие во всем этом репортаже не совсем тактично. Я в некотором смысле заинтересованный участник вакханалии, а не журналист.

Собчак: Так именно этим ты привлек мой близорукий взгляд. Я всегда тебе говорила: ты единственный в нашей стране потенциальный Харви Милк.

Красовский: Ну вот я бы предпочел работать журналистом, а не Харви Милком! Мне ведь совершенно неинтересно тут бороться с Иваном Ивановичем. Мне интересно, что с ним, здоров ли? Еще мне интересно, в какой момент Малис принял решение, что все-таки хватит, да. Или это решение вообще принял не он.

Собчак: С Малисом вообще все сложно. Он правоверный еврей и для него гомосексуализм – грех против Бога. Да и с тобой самим-то мне не все ясно. Ты же вроде верующий, православный – как в тебе уживается религиозность и гомосексуальность?

Красовский: Ох, довольно сложно уживается. Мне, конечно, грустно иногда без русской литургии, но я все время напоминаю себе, что Христос по поводу педиков ничего не говорил. Его педики вообще не очень интересовали. Он обращал внимание на врунов, воров, лицемеров. Собственно, на тех, кто сейчас в нашей стране <цензура> гомиков. Ну, то есть я убежден, что не я, а Иван Иваныч скорее бы привлек строгое внимание Христа.