Великий князь - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кожевников cтр.№ 45

– Похвальное желание. Давайте-ка, Иван Ильич, мы с господином Джонсоном побеседуем с рекомендованными вами людьми. Я посмотрю, способны ли они участвовать в операциях по нейтрализации вражеских диверсантов, а мой секретарь будет проверять документы этих людей. Надеюсь, бумаги этих офицеров и нижних чинов у вас в наличии?

– Конечно, государь, сейчас прикажу, чтобы их принесли.

– Хорошо, Иван Ильич, и дайте распоряжение, чтобы этих людей начинали вызывать по одному в этот кабинет. Надеюсь, вы не возражаете, что я с секретарём займу ваш кабинет?

– Как можно, государь! Сколько нужно, столько и занимайте.

После этих слов Иван Ильич быстро вышел из комнаты, торопясь выполнить поручение великого князя. Благо ему не нужно было вставать с глубокого кресла и выбираться из-за письменного стола – это он сделал ещё когда я появился в его кабинете.

До этого разговор происходил стоя, но когда Иван Ильич вышел, я уселся в удобное кресло начальника госпиталя. А моему другу пришлось садиться на угловатый и, наверное, неудобный стул, стоящий рядом с письменным столом. В кабинете мы не разговаривали, всё было обговорено по пути в госпиталь. Наверное, поэтому в голову лезли не связанные с делом мысли. Почему-то я начал думать о том, что начальник госпиталя называл меня государем. Вообще-то так называли Михаила Александровича, когда он был официальным наследником императора, сразу после смерти от чахотки старшего брата Георгия. Целых пять лет пришлось исполнять роль цесаревича. Но после рождения у императора сына Алексея этот титул отпал. И вот опять меня называют государем. Не иначе это связано с ростом моей популярности после вчерашнего случая. И в двух газетах вон назвали – государь Михаил Александрович. Нет, определённо, если Михаила стали называть государем даже образованные люди, нужно как можно быстрее выезжать в корпус. Кац прав, народ на этой эйфории от геройств великого князя будет сквозь пальцы смотреть на все мои ляпы, которые не должен допускать генерал, тем более участвующий в военной кампании с 1914 года. Мне теперь главное на фронте не кланяться снарядам, и наверняка всё офицерство будет считать меня своим.

Мои приятные размышления прервал Иван Ильич, он вошёл в кабинет и доложил, стоя чуть ли не по стойке смирно:

– Государь, выбранные вами военнослужащие прибыли и ожидают аудиенции в коридоре.

– Хорошо, Иван Ильич, пускай господа начинают заходить в кабинет по одному.

Начальник госпиталя козырнул, развернулся по-уставному, как гвардеец на строевом смотре, и вышел из кабинета. Через несколько секунд начался этот своеобразный кастинг.

Опросом входящих бойцов в основном занимался Кац, который, просматривая документы входящих людей, задавал уточняющие вопросы. Я подключался лишь тогда, когда человек меня заинтересовывал. Таких было почти половина. Что касается нижних чинов, то трое из них вполне подходили для наших целей. Из офицеров мне очень понравился прапорщик Хватов. Да что там понравился – это была просто находка для любого спецназа. Крепкий, решительный, да к тому же умный и сообразительный парень. Лучшего командира моей спецгруппы и не найти. Я дольше всех с ним разговаривал, а в конце нашей беседы заявил:

– Прапорщик, заканчивайте все ваши дела в городе и в госпитале. Я вас забираю в свою спецгруппу – будете её командиром. Ваш отпуск после ранения отменяется. Я вскоре выезжаю на Юго-Западный фронт, в свой корпус, будете меня сопровождать. Вы как, не против служить в другой части, да тем более лишиться законного отпуска? Денежную компенсацию вы, конечно, получите, но главное, обретёте интересную службу.

– Государь, я готов к любым приказам, исходящим от вас! Сочту честью для себя перейти под ваше командование!

– Хорошо, Сергей, тогда первый мой приказ – принять участие в отборе кандидатов в эту спецгруппу. Так как вы её будущий командир, то даже больше нас заинтересованы, чтобы в ней служили хорошие бойцы. Задачи у этой спецгруппы будут разнообразные, но в основном это, конечно, борьба с диверсантами и террористами. Соответственно, и людей нужно подбирать специфических – быстрых, цепких и сообразительных.

После разговора с прапорщиком Хватовым в отборе кандидатов в бойцы спецгруппы участвовало уже три заинтересованных человека. Процесс кастинга несколько замедлился, но мы всё равно успели переговорить и оценить всех предложенных Иваном Ильичом кандидатов. Кроме прапорщика Хватова в спецгруппу было отобрано ещё четыре человека. Из них мне больше всего понравился вольноопределяющийся Юрий Меньшиков. Про себя я его назвал человек-змея, даже в кабинете он был пластичен и гибок, вот и вызвал у меня такую ассоциацию.

Можно сказать, спецгруппа почти уже была сформирована, и это по итогам работы всего в одном не очень-то и большом госпитале. Это воодушевляло, и хотелось закончить с этим вопросом. Мы с Кацем планировали создать спецгруппу численностью семь – десять человек. Поэтому решили сегодня после обеда двинуть в Гатчину. Там, в госпитале, занимавшем большую часть моего поместья, продолжить наш кастинг. Тем более в Гатчине я надеялся найти себе денщика вместо погибшего Василия. Это было важно. Во-первых, не мог генерал, к тому же великий князь, быть без денщика. Во-вторых, спецгруппа спецгруппой, но нужен был человек, непосредственно прикрывавший спину великого князя. Поступок Василия произвёл на меня большое впечатление, и очень хотелось найти денщика, способного на подобный поступок. А Кац утверждал, что среди выздоравливающих пациентов гатчинского госпиталя был такой человек. Его присмотрела его невеста и, естественно, не для меня, а для своего жениха, обожаемого Николая (как она называла моего секретаря – Никоши). Так вот, когда Кац как-то своей невесте Насте заявил, что он, может быть, вскоре вместе с великим князем уедет на фронт, Настя, проработавшая в госпитале больше года, примерно представляла, с чем может столкнуться на фронте её жених. И самое главное, она узнала, каким образом можно облегчить жизнь суженого в армии. Естественно, приставить к нему няньку. А в армии такой нянькой являлся денщик. Вот она и отыскала такого человека среди выздоравливающих раненых. Заставила моего друга с ним встретиться и поговорить. Этот человек Кацу понравился, и он собирался сделать его завхозом Смольного. Даже договорился с начальником госпиталя, чтобы Дмитрия Первухина не выписывали, а подождали, пока великий князь не определит судьбу этого солдата. На данный момент Кац понимал важность моей поездки в корпус и поэтому отдавал свой кадровый резерв на общее дело. Не будет силовой поддержки, не нужен и его комитет по национальной политике, а тем более завхоз в Смольном.

После раннего обеда мы, захватив прапорщика Хватова, поехали в Гатчину. Он занял переднее сиденье «роллс-ройса», поэтому можно было не конспирироваться, а говорить совершенно свободно. Уже давно нами было проверено, что если задёрнуть специальные шторки, то водителю и человеку, сидящему на переднем пассажирском сиденье, абсолютно не слышно разговоров, ведущихся в задней части салона. Кац был несколько возбуждён нашей поездкой в Гатчину, поэтому болтал не переставая. Мне было понятно почему, но я не пытался его подкалывать. Влюбился парень в свою невесту. Может быть, поэтому основной темой его разговора было, какие замечательные женщины в этом времени и о вреде эмансипации, которая, в общем-то, и убила мужские качества в XXI веке. Я только поддакивал, чтобы не злить своего друга. Уж очень он был возбуждённый, правда, это состояние, несколько спало, когда я заявил: