Великий князь - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кожевников cтр.№ 23

«Да… – подумал я, – извечная беда России, бардак из ничего – правая рука гребёт не туда, куда левая. Хотят как лучше, а получается как всегда».

Между тем натренированный в Думе к длинным речам Родзянко продолжил, хотя и не о проблеме, сложившейся на железной дороге, он заявил:

– При объявлении войны у меня было такое впечатление, что министерство Горемыкина всецело поняло громадность задачи, которая возникает ввиду этой войны. Хотя должен сказать, что, к сожалению, и против чего я всегда ратовал, оставаясь в меньшинстве, общее направление, не только правительственное, но и думских кругов, и даже общественных кругов, было таково, что война продлится только шести месяцев. Это, я думаю, господа, вы все помните. Мне казалось, что это положительная нелепица, потому что Германия затеяла войну не для того, чтобы в шесть месяцев добиться Эльзаса. А для того, чтобы добиться союза центральных государств (единой Европы под диктатом Германии), что потом и оправдалось. Но, к сожалению, правительство полагало, что война эта будет не длительная, что напряжение всех воюющих стран будет так велико, что война скоро кончится. Я сошлюсь, например, на мнение лидера кадетов Милюкова, который был убежден, что война будет продолжаться восемь месяцев. И в правительстве, сколько я знаю, эта точка зрения преобладала. Таким образом, все их расчеты по снаряжению и были построены вот на этом основании. Но вы помните, конечно, дни энтузиазма, 26 июля. Созыв Думы, наше заседание и прочее. Это, конечно, была вспышка патриотическая, которая засим, в силу обстоятельств, должна была замениться отношением деловым. И когда Дума была распущена, и вступило в действие правительство Горемыкина, тут уже явилась масса организационных вопросов, принципиальных, по устройству командного состава. Не до того было. В это время я много беседовал и старался убедить Горемыкина и Кривошеина. С Маклаковым (министром внутренних дел) у меня были отношения довольно рогатые. Извините за выражение. Но тех, с которыми я мог говорить, и даже со Щегловитовым немного беседовал, я предупреждал, что, по всем имеющимся данным, оставлять так это дело, в надежде, что война скоро кончится, нельзя. У нас уже тогда обнаружился недостаток снарядов. По расчету первых же боевых действий тратились такие безумные количества боевых припасов, которые не имели себе подобного. Так же было относительно обуви и одежды. Сейчас положение дел близкое к катастрофическому. Вы, Михаил Александрович, своим предложением о производстве чудо-оружия вдохнули в меня надежду, что победы будут, и положение в стране нормализуется.

На такой пассаж нужно было отвечать, и я ответил:

– Я тоже надеюсь, что катюши и напалм помогут русской армии, но это не панацея от всех бед. Армии нужен крепкий тыл, а тут чёрт знает что творится. Развелось море всяких партий и движений. Понятно, что тяжело, что просчитались мы в оценке длительности войны, но делать-то нечего – нужно жить и бороться за свою родину. На фронте понятно, как себя вести власти, а вот в тылу как? Обеспечить народ теми же благами, что и до войны, страна не в состоянии. Репрессиями народ не успокоим – только злее станут люди. Демагогия и какие-нибудь указы на потребу плебсу уже вряд ли помогут успокоить общественность, а тем более профессиональных бунтарей. Остаётся только одно – обескровить самые радикальные партии. Предложить активным членам этих партий и движений новую цель. Если вы проведёте исследование национального состава руководящего звена радикальных партий, то увидите, что большинство из этих людей далеко не великороссы. Как правило, это евреи, поляки и представители кавказского региона. Вот и нужно предложить этим людям заманчивую цель, ради которой они перестанут бороться с самодержавием. Прекратят расшатывать страну, руководствуясь принципом – чем хуже, тем лучше. А нам нужно действовать по принципу – разделяй и властвуй. В первую очередь из радикальных партий нужно выбить наиболее многочисленную когорту – и это, несомненно, иудеи. Предложим им сосредоточиться на исполнении вековой мечты еврейского народа – создание государства Израиль. Продвигать эту идею будет мой секретарь господин Джонсон. Очень удачно, что по крови он англосакс. Евреи будут думать, что эту идею поддерживает не только Россия, но и Англия, по крайней мере часть её общественности. Россия должна поддержать эту идею на официальном уровне. По крайней мере, все будут знать, что великий князь Михаил Александрович сторонник создания государства Израиль.

Родзянко и князь Львов были озадачены моим предложением, Гучков, ставший уже сторонником этой идеи, воскликнул:

– Хорошее предложение и своевременное. Этим мы снимем напряжение в западных губерниях. Если евреи действительно поедут в Палестину, создавать своё государство, то можно будет забыть о таком явлении, как погромы, да и о черте оседлости. Кстати, и финансов у государства прибавится. Не секрет, что у еврейских банкиров очень большие деньги, а если Россия будет инициатором создания государства Израиль, то думаю, проблем с кредитами у нашего государства больше не будет.

После слов Гучкова озадаченность его коллег по Думе ещё больше усилилась. Ещё бы, известный своим русофильством человек выступает в пользу евреев. Но как бы политические монстры ни были растеряны, школа словесных баталий проявила себя. Они вступили в полемику между собой. А я сидел и внутренне усмехался над их фантазиями по поводу такого искусственно созданного государства. Над тем, что и князь Львов, и Родзянко были уверены, что еврейское государство нежизнеспособно. Князь Львов по этому поводу даже воскликнул:

– Да как жиды могут прожить одни? С кого же они будут тянуть жизненные соки? Вокруг же одни евреи, а кушать-то хочется. Не поедут они ни в какой Израиль!

Когда я это услышал, то чуть не расхохотался, но силой воли заставил себя сидеть спокойно, с серьёзной миной на лице. Как я мог убедить этих людей, что у Израиля после его образования всё будет нормально. Он станет самым процветающим государством на Ближнем Востоке. Эта моя внешняя серьёзность и неучастие в начавшейся словесной перепалке было мудрым ходом. Я стал как бы арбитром, который разводил спорщиков по углам, и на этом зарабатывая определённый авторитет. А вот Кац не удержался и влез в эти словесные дрязги. Мотивы его были понятны – защищал парень идею создания еврейского государства. Как оказалось, он тоже это сделал правильно – в глазах этих думских функционеров высшего звена мой секретарь оказался экспертом по еврейскому вопросу. И это послужило хорошим подспорьем в определении того, кто же будет заниматься этой проблемой. Без всякого моего участия Родзянко предложил создать независимый комитет по вопросу не только еврейства, но и других малых народов Российской империи, и председателем его назначить Джонсона. Все думцы эту идею поддержали, а я как бы нехотя произнёс:

– Ну что же, я согласен. Конечно, Джонсон загружен моими поручениями, но я понимаю важность вопроса взаимоотношений великороссов и малых народов империи. Поэтому согласен, чтобы он занялся этими вопросами, а не моими личными делами. Повторяю, личными, а не теми, которые помогут России выиграть войну. Вопрос организации производства напалма и «Катюш» так и оставляю за Джонсоном.

Кац на эти мои слова воскликнул: