Опасное увлечение - читать онлайн книгу. Автор: Керриган Берн cтр.№ 29

— На моем языке это означает «маленький художник».

И Хасан бородатым подбородком указал на рисовальные принадлежности Якоба, в идеальном порядке разложенные в уголке.

— На моей родине живопись — священное занятие, дар, ниспосланный Аллахом.

— О. — На щеках мальчика появились ямочки, он порозовел от смущения и робкого удовольствия. Затем его брови поползли вверх, когда ему в голову внезапно пришла мысль: — Но, господин Хасан, солнце в Лондоне совсем нежаркое. Оно почти не появляется.

— Это так, рассам валад, но когда ты далеко от дома, это помогает сохранить традиции твоего народа, чтобы сердце оставалось рядом с теми, кого ты любишь, но кто вынужден жить без тебя.

В глуби темных, с поволокой глаз араба мелькнула грусть, когда с ностальгической привязанностью взглянул на Якоба. Милли с удивлением поняла, что и у Хасана был маленький рассам валад. Не в первый раз она задавала себе вопрос, что делал араб так далеко от своей любимой родины и почему вынужден был ее покинуть. Беженец ли он? Преступник? Убийца, как Арджент? Это не казалось невероятным, когда она заметила блеск рукояти длинного драгоценного кинжала, скрытого в его многослойных одеждах.

— Мистер Хасан, вы…

— Якоб, коханый, — Милли ласково взяла в ладонь маленький подбородок, — почему бы тебе не дать бедному мистеру Хасану отдохнуть, а самому поставить мольберт?

Сын сморщил ротик и скосил глаза вниз.

— Да, мама, — пробормотал он.

Якоб забрался в свой импровизированный художественный уголок и раскрыл коробку с красками, внимательно выбрав несколько оттенков умбры, золота, сепии и лазури. Затем с точностью алхимика и сосредоточенностью ученого начал их смешивать, и для него исчез весь мир, пока ему не удастся получить идеальный цвет.

Милли хотела подарить своему временному опекуну поощрительную улыбку, но по выражению его лица поняла, что это не обязательно. Якоб действительно был исключительно умным и очень любознательным, однако крайняя застенчивость, как правило, не позволяла ему обмениваться с незнакомцами более чем парой слов. Ей подумалось, что в случае с производящим сильное впечатление арабом робость помог преодолеть интерес мальчика ко всему странному и новому.

На самом деле и Милли едва сдерживалась, чтобы не задать Хасану вопросы. Как иностранец познакомился с Кристофером Арджентом? Что он знает о его предпочтениях, сексуальных и прочих? И что ему известно о том, кто за ней охотился и почему?

— Я закончил, мадам. — Хасан отступил назад и, прищурившись, оглядел дело своих рук, прежде чем с довольным видом поклониться.

Милли повернулась к зеркалу и задохнулась от восторга. Он сделал все великолепно. Еще никогда она не чувствовала себя настолько Дездемоной. Невинной и добродетельной женщиной, оклеветанной злодеем и убитой за грех, которого не совершала.

Господи, о ком это, как не о ней!

— Благодарю вас, Хасан, вы совершили чудо.

Он поклонился еще раз.

— И я уверен, что сегодня вечером мадам сотворит чудо на сцене, зная, что я не пощажу жизни ради безопасности ее сына.

Милли подавила желание броситься на шею этому покровительственному мужчине с нежными глазами и кинжалом под одеждой. Ей показалось, что такая фамильярность оскорбит его, поэтому она, подражая его же жестам, поклонилась ему.

— Спасибо, — тихо проговорила она, стараясь не выдать эмоций. — Как я тебе, коханый? — и она изобразила улыбку безмятежности, которой вовсе не испытывала.

— Мама, ты великолепна, — даже не взглянув на нее, похвалил, стоя на коленях, обложившись красками и изучая холст, Якоб.

Вздохнув, она покачала головой и встала, одернув шелковый халат, чтобы невольной нескромностью не смутить мусульманина. Ее костюм, бело-красное бархатное платье, расшитое по лифу искусственными жемчужинами и золотым позументом, висело на манекене перед ширмой.

— Простите, мне надо переодеться, — пробормотала она.

— Мадам. — Хасан смутился, его темные глаза уставились в пол. — Хочу сказать, не обижайтесь, но я уже совершил грех, оставшись почти наедине в комнате с незамужней женщиной. Только потому, что здесь ваш сын, я надеюсь, Аллах меня простит. Но если вам надо переодеться… Даже за ширмой… — Он вежливо замолчал, не решаясь вслух осудить свое поведение.

Смущенная его невинностью, Милли закусила губу.

— Хотите выйти за дверь? Когда закончу, я позову.

— Об этом не беспокойтесь, — прорезал комнату холодный, как внезапный порыв арктического ветра, голос.

Милли повернула голову к дверному проему, который целиком заполнил Кристофер Арджент. Облаченный в прекрасный серый костюм, он вновь напоминал старого знакомого Бентли Драмла. Очаровательного, располагающего и, как многие богатые лондонцы, томимого тоской.

Но ведь теперь она знала его лучше? Под его неестественным спокойствием и загадочностью скрывался некто куда более зловещий и в то же время интригующий.

— Можешь идти, Хасан. — Арджент вытащил из кармана костюма конверт и вручил грациозному арабу, что Милли сочла оплатой за услуги по ее охране.

Милли вовсе не интересовало, сколько стоит ее жизнь.

— Спасибо, Арджент, — уважительно поклонился Хасан и взял конверт. — Передайте мои наилучшие пожелания Блэквеллу.

Повернувшись к Милли, он поклонился ей.

— Для меня было большой честью познакомиться с вами и вашим сыном. Фи Амануллах! Храни вас Аллах!

— Прощайте, сэр! — склонилась перед ним в реверансе Милли, и тихо шурша синими одеждами, он скользнул мимо Арджента и вышел.

Милли осталась одна с убийцей.

Опять.

Они молча смотрели друг на друга, и только когда легкие Милли заныли, она поняла, что задержала дыхание.

Выдохнула со словами:

— Мистер Арджент, это мой сын, Якоб. Якоб, подойди и познакомься с мистером Кристофером Арджентом, нашим опекуном.

Еще в то утро, когда она наняла братьев Макгивни, Милли в общих чертах и со всей возможной осторожностью объяснила сыну необходимость временных телохранителей. И разозлилась, что сын не всегда чувствовал себя в безопасности. Боялся теней.

Даже стоя, Якобу пришлось задирать голову, чтобы посмотреть в лицо гигантскому мужчине. И хотя казалось, что очки увеличивали его глаза всегда, они еще больше расширились от удивления.

— Вы великан, мистер Арджент? — спросил он.

— Нет, — моргнул Арджент, не выказав обиды.

— Якоб, — строго выговорила ему Милли, обеспокоенная, что убивший стольких людей может не пощадить чувств маленького любознательного ребенка.

В ответ на порицание в голосе матери Якоб выпрямился и, вспомнив свои манеры, подошел к Ардженту.

— Я хотел сказать, приятно с вами познакомиться, — поправился он.