Дайте мне обезьяну - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Носов cтр.№ 29

У Несоевой были отношения формального и неформального рода – с кем надо и даже с кем не обязательно надо. Кроме того, как раз прародитель блока «Справедливость и сила», давно почивший в бозе блок «Народная воля», как установил Косолапов – и о чем Несоева уже не помнила, – в стародавние времена решительно лоббировал пресловутые Временные правила регистрации иногородних граждан. А теперь жертвой правил, сказал Косолапов, стал наш человек. Анастасия Степановна сначала не верила. «Какая регистрация? – недоумевала Несоева, – что вы мне тут несете?» Стоило труда объяснить Анастасии Степановне, что эти правила, оказывается, еще существуют, что время их не прошло, ибо их еще применяют. Спросонок Несоева представила заговор враждебных сил и обругала мнимых врагов крепким словом. Но когда узнала, что «наш человек» томится не где-нибудь, а в мед. вытрезвителе № 2, ее негодование уже обратилось против Тетюрина.

– А что делать? – крутился ужом Косолапов. – Работа нервная, на износ. Все под Богом ходим, будьте великодушны, Анастасия Степановна.

Спасти ситуацию Несоевой ничего не стоило. Она и спасла, сделав нужный звонок. Нельзя сказать, что происшествие очень ее расстроило. Напротив, она торжествовала в душе: Косолапов сам обращался за помощью. К ней – Косолапов. А что сердилась, так это для видимости, для авторитету, как сказала бы Жанна.

В половине десятого Тетюрина отпустили на волю.

– …А ему отвечают: не надо никого поддерживать, и никаких заявлений не требуется. Просто мы любим вас, просто помним и видеть хотим… Мы вас доставим на самолете, отдохнете себе на здоровье, а мы уж программу организуем – и с прогулкой на пароходе, и с осмотром достопримечательностей, и с рестораном, само собой. Человек пожилой, сауну ему не стали предлагать с девочками. Все культурно, интеллигентно. Ну разве что сфотографируетесь с нашим выдвиженцем, ну, может, вместе в музей сходите… Андрей Михайлович, даром что актер, сделал вид, что задумался, а у самого ни копейки, одни долги, подумал-подумал и говорит: ну что ж, в принципе я свободен. – Спасибо, Андрей Михайлович, вы нас очень выручили. – Обрадовался Андрей Михайлович, трубку положил, сидит и руки потирает. И что бы вы думали дальше случилось? Звонок. Телефонный. – Здравствуйте, Андрей Михайлович, нам известно, что с вами говорил представитель такого-то, и он предложил вам за поездку в Красноярск полторы тысячи долларов. – В чем дело? – спрашивает Андрей Михайлович. – Дело в том, – ему отвечают, – что у нас к вам другое предложение. Вы ни в какой Красноярск не летите, а мы вам за это платим три тысячи долларов! Через полчаса привезем. – И вот, представьте себе, через полчаса останавливается под окнами Андрея Михайловича шестисотый «мерседес», молодые люди являются к Андрею Михайловичу, вручают пачку долларов, благодарят и исчезают, а Андрей Михайлович остается в прихожей стоять с пачкой денег и чешет репу. Ну как?

– Я такое о Киркорове слышал. Только суммы были другие.

– Ходячий анекдот. То же самое о Ростроповиче рассказывали и об Алле Борисовне…

– Говорю вам, быль.

– Так и поедут Ростропович… и Алла Борисовна!..

– Так ведь не поехал же…

– Ну а к нашим-то кто?

– Галкин какой-то… Или Палкин…

– Жалкин, я сам приглашал.

– А кто такой Жалкин?

– Леонид Жалкин, играл в фильме «Теплый март».

– Да ведь его никто не знает, этого Жалкина!..

– Узнают. «Теплый март» пойдет по областному телевидению, есть договоренность. Организуем рекламу. Тут и Жалкин приедет.

Человек, которого обходили стороной собаки, шел по улице Раскидаева.

Навстречу ему вышагивал сухопарый высокий субъект – из числа тех, по выражению лица которых бессмысленно судить, что у них на уме.

– Закурить не найдется? – спросил Митрофаныч.

Дуремар молча достал пачку с верблюдом.

– Не местный? – спросил Митрофаныч, уважительно заглядывая в лицо долговязому.

Их глаза встретились. Оба как будто узнали друг друга. Дуремар губы разжал и тут же скривил их, потому что доброго слова не получилось, а Митрофаныч, приветливо вскинув брови, так и застыл, не моргая.

Они бы никогда не узнали друг друга, потому что друг друга не знали и знать не могли. Но смотрели, смотрели. Взгляд каждого вяз в неподвижных зрачках другого, глаза тускнели обоих.

Обоим стало не по себе.

У Дуремара похолодела спина, Митрофанычу свело ногу.

Ветеран отлова безнадзорных животных нервно повел плечом и, не дожидаясь огня, шагнул в сторону.

Тортометатель поднял воротник.

Разошлись, чтобы больше уже никогда не встречаться.

ЛЕОНИД СТАНИСЛАВОВИЧ БОГАТЫРЕВ

И НИВА ВЕНЧАЕТ БЛАГОРОДСТВО СИЛЫ

– Гора с плеч, – сказала Рита. – Прислал.

– И по буквам сходится? – спросил Борис Валерьянович.

– И по буквам, и по смыслу! – воскликнул Тетюрин («по буквам» он дважды проверил).

– В чем же, объясните мне, смысл? – Рита спросила.

– А вот в чем, – сказал Борис Валерьянович. – Нива – это мир, покой, труд, и не будите силу, дремотствующую в своем благородстве!

– Знаете, Рита, я пробовал, – Тетюрин сказал, – но у меня не получилось, это дьявольски трудно. Когда сами попробуете, поймете, какой это феномен.

– Богатырев – феномен?

– Григорьев! – хором сказали Тетюрин и Кукин.

Очередную анаграмму от Григорьева получили, когда садились в автобус. Ехали на пикник. Передавали друг другу листок. Изумлялись, восхищались, проверяли, нет ли ошибки.

ЛЕОНИД СТАНИСЛАВОВИЧ БОГАТЫРЕВ

СЛАВА ЛОГИЧНО ВЫБИРАЕТ ЕДИНСТВО

Не мистика ли? Этак действительно можно подумать о предопределении.

Когда свернули на проселочную дорогу, всем автобусом раскатали первую бутылку «Богатырской» – для аппетита. Теперь это называлось «исполнить симфонию». Время было позднее, солнце садилось.

Глядя на пробегающие мимо деревья, Тетюрин воображал себя крохотной буковкой, которой предписано занимать определенное место в некоем недоступном для ее ума сообщении. Буква не догадывается о смысле фразы и даже о факте наличия или отсутствия смысла, может, дыр бул щыл какой-нибудь, а может, слава логично выбирает единство; буква не отвечает за целое. Что бесспорно, думал Тетюрин, целое несовершенно, это уж точно, все мы стремимся занять не свое место. Поменяй высшая сила всех нас местами, может, целое в самом деле озарится высокой идеей, опять же нам не доступной, но и пусть, – букве приятно себя осознавать скромной частичкой какого-нибудь совершенства.

По лесной дороге автобус вразвалочку шел, медленно-медленно, задумчиво останавливался перед каждой ямкой; ветки стучали по стеклу. Рита высунула руку в окно, поймала ветку клена, несколько желтых листьев остались у нее в кулаке. «Руку сломаешь», – сказал Филимонов.