Моя жизнь по соседству - читать онлайн книгу. Автор: Хантли Фицпатрик cтр.№ 58

– А где Будда? – улыбаюсь я. – Он не обидится? Где Зевс? Где кроличья лапка?

Нэн смотрит на меня с фальшивой яростью, выкладывая семь карандашей номер два аккуратно у края стола.

– Дело очень важное. Говорят, тесты не так важны, как раньше, но ясно, что это неправда. Перестраховка не помешает. Если нужно, я готова жечь полынь, принять сайентологическую веру и носить каббалистический браслет. Я должна выбраться из этого города…

Как часто бы Нэн об этом ни говорила, мне каждый раз больно. Абсурд! Дело-то не во мне. Дом Мейсонов тихой пристанью не назовешь.

Словно в подтверждение моих мыслей Нэн неторопливо продолжает:

– Тим теперь работает только у Гарреттов, и дома стало еще хуже. Каждый разговор с ним мама начинает с присказки: «Раз ты твердо решил прожить всю жизнь лузером…» Потом она качает головой и выходит из комнаты.

– Как справляется Тим? – со вздохом спрашиваю я.

– Выкуривает по три пачки сигарет в день. Сигареты и конфетки «Пикси-стикс». Больше ничего не замечаю… пока. – В голосе у Нэн безысходность, готовность в любой момент наткнуться на доказательства худшего.

– Он… – Подруга замолкает, потому что открывается задняя дверь класса. Входят миниатюрная дама в бежевом и высокий рыжеволосый мужчина, они будут за нами следить. Дама монотонно рассказывает о процедуре экзамена, а мужчина проходит по рядам, проверяет наши удостоверения личности и раздает синие блокноты.

Кондиционер увеличивает мощность, почти заглушая слова дамы в бежевом. Нэн вытаскивает из рюкзака кардиган, потом еще худи, это на крайний случай.

Она откидывается на спинку стула, опускает подбородок на переплетенные пальцы и вздыхает:

– Ненавижу креативное письмо! Ненавижу целиком и полностью! Грамматика, словоупотребление – гадость! – Нэн бледная, несмотря на веснушки и легкий загар, который появляется у нее к концу лета. Лишь загорелый нос выдает, какое сейчас время года.

– Ты гордость литературы, – напоминаю я. – Справишься без труда. Забыла публикацию в литературном журнале Коннектикута? Тест для тебя – низшая лига.

Рыжеволосый мужчина демонстративно показывает на часы, а дама в бежевом начинает обратный отсчет, словно мы вот-вот взлетим с мыса Канаверал, а не приступим к пробному тесту.

– Десять, девать, восемь…

Я оглядываю класс. Собравшиеся явно настроены так же, как Нэн: у каждого блокнот и карандаши выложены с идеальной симметрией. Я снова смотрю на подругу: она как раз поправляет рукав толстовки. Я сижу у нее за спиной и чуть слева, поэтому вижу уголок электронного словаря, выглядывающий из-под голубой толстовки.

Нэн смотрит на часы, губы превратились в тонкую полоску, пальцы стиснули карандаш так, что еще немного, и он сломается пополам. Нэн – левша. Правую руку она держит на коленях, недалеко от рюкзака. Внезапно в памяти всплывают тесты, которые я писала вместе с Нэн. Каждый раз рюкзак у нее стоял справа, накрытый худи или свитером. Воспоминания выстраиваются по порядку, как кадры фильма в медленной прокрутке, и я понимаю, что это не единичный случай. Нэнни, моя подруга, отличница, лучшая ученица класса, жульничает годами. Хорошо, что этот тест пробный, ведь сосредоточиться я не могу. Все мысли об увиденном, о том, что я теперь знаю точно. Нэн не нужно жульничать, просто Нэн перестраховывается. Посмотрите на ее эссе!

На ее эссе…

Файлы, которые я видела на компьютере у Тима… Которые, как я решила, Тим украл… Догадка пригвождает меня к месту. Проходят минуты, прежде чем я беру карандаш и пытаюсь сосредоточиться на тесте.

Во время перерыва я ополаскиваю лицо в уродливой, обшитой аквапанелями уборной и гадаю, что делать дальше. Пожаловаться администрации? Исключено! Нэн – моя лучшая подруга. Только…

Я стаю у зеркала, смотрю себе в глаза, и тут заходит Нэн. Она устраивается у соседней раковины, берет антибактериальный лосьон из дозатора и моет руки так тщательно, словно готовится к хирургической операции.

– Вряд ли это отмоешь, – говорю я неожиданно для себя самой.

– Что? – оборачивается ко мне подружка.

– Чувство вины. У леди Макбет ведь не получилось?

Нэн бледнеет, потом заливается краской: полупрозрачная веснушчатая кожа меняется мгновенно.

Она оглядывается по сторонам, убеждаясь, что свидетелей нет.

– Я думаю о своем будущем, – шипит она. – Может, тебе хочется болтаться в гараже со своим мастером, есть лапшу быстрого приготовления, а я поступаю в Колумбийский универ. Я вырвусь… – Нэн морщится. – Вырвусь из этого болота!

– Нэн! – Я раскрываю ей объятия.

– Ты… Ты тоже часть этого болота. – Она разворачивается и выходит из уборной, задержавшись лишь, чтобы поднять свой рюкзак, из которого торчат рукава худи.

Неужели это правда? Мне становится дурно. Что сейчас случилось? Когда я стала частью болота, из которого мечтает выбраться Нэн?

В главном зале отеля жарко и душно, словно кондиционер включить забыли. Наверное, меня клонило бы в сон, даже если бы я не проснулась в пять утра и, измученная мыслями о Нэн, не отправилась бы купаться в океане. К тому же мы очень-очень далеко от дома – в Уэстфилде, на другом конце штата, – а я затянута в строгое платье из синего льна. В центре зала большой фонтан, вокруг него столики с канапе и другой фуршетной едой. Рождественские – совершенно не по сезону – гирлянды переливаются на копиях статуй Венеры, рождающейся из пены морской, и Давида Микеланджело. Оба кажутся хмурыми, ненужными, неуместными, примерно как я на этом мероприятии, устроенном для спонсоров. Мама выступает с речью, Клэй стоит рядом, я едва не теряю сознание.

– Ты наверняка гордишься мамой, – говорят мне гости, поглощая фруктовые коктейли с шампанским из крошечных пластиковых чашечек, а я снова и снова повторяю:

– Да, да, я очень ею горжусь.

Я сижу рядом с маминой трибуной и, слушая вступительную часть, украдкой прислоняюсь к ней. Мама поддевает меня ногой, и я выпрямляю спину, через силу разлепляя веки. Наконец мама подводит итоги, желает гостям приятного вечера, и раздается громогласное: «Давай, Рид!» Клэй кладет руку маме на поясницу, и мы выбираемся из отеля навстречу ночи, даже не темной, а чайного цвета из-за городской иллюминации.

– Грейси, ты чудо! Двадцатичасовой рабочий день, а ты прекрасно выглядишь.

Мама радостно смеется и теребит свою сережку.

– Милый… – нерешительно начинает она, потом спрашивает: – Почему эта Марси присутствует на каждом моем мероприятии?

– Она была сегодня в отеле? – уточняет Клэй. – Я не заметил. Да ведь я тебе говорил: ее подсылают так же, как мы подсылали Тима считать машины на митингах Кристофера или Дороти следить за его пресс-конференциями.

Я в курсе, что Марси – та красивая брюнетка. Но мне не кажется, что Клэй пытается обмануть маму. Мне кажется, он искренне удивлен тем, что Марси была на приеме.