Тени, которые проходят - читать онлайн книгу. Автор: Василий Шульгин cтр.№ 195

Когда немецкая армия захватила Ставрополь, она с матерью и мужем решила отправиться в Германию. Поездом пересекли юг России, затем Польшу и осели в одном из городков на Балтийском побережье. Там она начала хлопотать об устройстве мужа в один из туберкулезных санаториев, что ей в конце концов и удалось сделать. При этом она боялась, останется ли он живым — в то время среди перемещенных в Германию лиц распространился слух, что немцы не занимались лечением всякого рода хронически больных, а просто уничтожали их. Отправляя мужа в санаторий, она умоляла представителя немецкого Красного Креста сказать, оставят ли его живым. Больше она не имела никаких известий о нем…

Рассказывая мне о событиях почти сорокапятилетней давности, Ольга Витальевна волновалась и переживала, не содействовала ли невольно гибели своего мужа. В начале девяностых годов я занимался составлением некрополя русского православного кладбища в Берлине («Тегель»), Просматривая кладбищенские книги, я наткнулся на следующую запись: «Курдюмов Николай Андреевич, капитан. 2.10.1891–4.12.1950». Был ли этот человек мужем Ольги Витальевны или только его однофамильцем, мне неизвестно. Незадолго до этого она скончалась…

После войны она вернулась с матерью в Ставрополь. Но ее по-прежнему преследовали страх и желание зарыться куда-нибудь поглубже. Она вышла замуж за человека намного моложе ее, и, взяв мать, они покинули Ставрополь и переселились в одну из станиц. В послевоенные годы русские стали заселять земли, на которых испокон веков жили карачаевцы, выселенные советской властью в конце войны в среднеазиатские республики. Ольга Витальевна переселилась в Архыз, расположенном на берегу узкой, но быстрой горной реке Большой Зеленчук. Дальше бежать было некуда: дорога, ведшая в Архыз из курортных городов, упиралась в горы Большого Кавказского хребта, которые нависли над поселком и по которым проходила граница с Абхазией. В отличие от других русских семей, занявших все четыреста с лишним домов карачаевцев, они на свободном участке построили свой собственный небольшой домик. И это их спасло от дальнейшего переселения.

В пятьдесят седьмом году карачаевцы начали возвращаться на свою родину. Их дома были заняты, и никто ничего им не предоставлял. Но обошлось без кровопролития. Карачаевцы семьями селились прямо на улицах перед своими бывшими домами и стали жить под открытым небом. Русских они не замечали, как будто бы их не было. Так продолжалось с неделю-две. Сначала не выдержала одна семья и покинула дом, за ней другая. Потом отъезд принял массовый характер. В итоге в Архызе осталась одна русская семья — Ольга Витальевна Градовская и ее муж. К ним у карачаевцев не было никаких претензий.

В начале шестидесятых годов, когда имя В. В. Шульгина стало появляться в печати, Ольга Витальевна и ее мать разыскали его и с тех пор поддерживали с ним постоянную связь. Удалось им разыскать и Вадима Витальевича Градовского, брата Ольги Витальевны и сына Наталии Владимировны. Юношей он участвовал в Гражданской войне и вместе со всеми в ноябре двадцатого года покинул Крым, став вечным изгнанником. К тому времени, когда они его нашли, он жил в одном из пригородов Парижа, где и скончался в шестьдесят девятом году…

¹² Помню, мы молча стояли у окна. Василий Витальевич только закончил диктовать страницы с описанием кончины Дарьи Васильевны. Он заметно разволновался. Я спросил: «Вы сильно любили ее?» — «Я люблю ее и сейчас», — тихо проговорил он…

Как и большинство из нас, он был суеверен. Например, не любил фотографироваться вдвоем, считая, что это к смерти. Однажды мы втроем — Василий Витальевич, Владислав Михайлович Глинка и я — подошли к дому 12 на Миллионной улице, в котором на квартире князя Путятина происходила заключительная трагедия с отрешением Романовых от власти, когда акт об отречении подписывал великий князь Михаил Александрович. Я предложил сфотографировать Василия Витальевича с В. М. Глинкой у входа в подворотню дома. Он наотрез отказался. Тогда мне пришлось остановить первого попавшегося прохожего и попросить его быть третьим. Так на снимке и стоят В. М. Глинка, В. В. Шульгин и неведомый мне молодой человек.

Когда спрашивали у него разрешения познакомить с какой-нибудь женщиной, он первым делом справлялся, не Верой ли ее зовут, и если Верой, то отказывался. Это тоже было недоброе предзнаменование. Еще в начале века в Петербурге он познакомился с ясновидящей Анжелиной Сакко и впоследствии постоянно пользовался ее услугами, в том числе в эмиграции. О Дарье Васильевне Анжелина говорила: «Она настолько чиста, что находится очень далеко». (О другой покойнице, некогда близкой Василию Витальевичу, «Анжелика» говорила: «Вижу ее, она стоит прямо за вами»).

Он верил в сновидения, в течение многих лет записывал сны и пытался толковать их. Однажды я получил от него письмо следующего содержания: «Дорогой Ростик! Продолжаю вчерашнее письмо. Этой ночью меня посетила, т. е. приснилась моя сестра Алла Витальевна, но не обманная, а настоящая. Она нашла меня в Киеве, в доме высоком, мне не знакомом. Для чего? Вы, дорогой, не знаете <…> кто была Дария Васильевна, но знаете, чем она была для меня. Сестра А. В. сказала мне, что имя (фамилия) Д.В. в настоящее время Облодова (или Абдолова) и что живет она в Киеве, по Тарасовской улице д. № 20. Я сейчас же туда поспешил. Дом тоже оказался очень высокий. Бродя из этажа в этаж, я наткнулся на свирепую женщину. Она пристала: “Зачем ты не женат?!” Вероятно, на предмет налога. Отделавшись от нее, я встретился с любезной женщиной. Она указала мне дверь Облодовой и прибавила: “Она дома, не пошла на службу, сегодня воскресенье”. — “Где она служит?” — “У Абдолова”. — “Он ей муж?” — “Нет”. — “Любовник?” — “Нет”. После этого я вдруг очутился в какой-то комнате, где на стене висел портрет Дарьи В., писанный маслом, очень похожий. После этого открылась в коридор другая дверь и я увидел ее, самое, т. е. Д. В. Она посмотрела на меня нерасказуемым взглядом, а горничной (любезной женщине) сказала: “Голубушка, уйди, пожалуйста, мешаешь”. При этом она куталась в какой-то пеньюар, видно, вскочила прямо с постели. Но еще из другой двери выскочили мальчишки. Я сказал весело: “Теперь конец! Не дам я вам больше тут около нее юлить”. Мальчишки радостно побежали вниз по лестнице… И тут я, увы, проснулся. Дорогой Ростик, сохраните это письмо».

Вскоре я отправился в Киев, нашел Тарасовскую улицу и дом двадцать. Это был, по-моему, трех- или четырехэтажный дом начала века. На первом этаже лестницы на стене висела доска с фамилиями жильцов и номерами квартир. Просмотрев его, я не обнаружил ни Облодовой, ни Абдоловой…

…Продолжая вглядываться в сумрак белой ночи за окном, Василий Витальевич заключил: «Она снится мне очень редко, за эти годы всего раза три. Как-то раз приснилась и сказала: “Ты помни, я тебя найду”». Так он и прожил свою жизнь с этой надеждой.

Моя сестра Павла Витальевна

¹³ Александр Могилевский был фиктивным мужем Павлы Витальевны. Ольга Витальевна Градовская, племянница Василия Витальевича, писала мне: «После смерти Марии Константиновны <…> Пихно Дм. Ив. полюбил Павлу Вит. Шульгину. Но поскольку такой брак был бы несколько неудобен, так как по браку с Мар. Конст. она приходилась ему дочерью, нашли выход. Был найден Могилевский, полковник в отставке (штабс-капитан. — Р. К); с ним договорились, что если он юридически, но отнюдь не фактически, вступит в брак с Павлой Вит., то ему будут выплачивать ежемесячно соответствующую пенсию. Таким образом, Павла Вит. вступила в брак с Могилевским, а была женой Дм. Ив. Пихно <…>. Дети, носившие фамилию Могилевского, были детьми Дмитрия Ив. Пихно».