Тени, которые проходят - читать онлайн книгу. Автор: Василий Шульгин cтр.№ 141

Под схизматической церковью католики подразумевали православную. Предсказание сбылось. Схизматическая церковь была построена, и Рагуза потеряла свою самостоятельность, которую она сохраняла в течение столетий.

Вот в этой схизматической церкви я и находился в один из дней, когда в нее вошли высокие гости — принц Павел с женою принцессою Ольгой и тещей, великой княгиней Еленой Владимировной. Принцесса Ольга была стройной молодой женщиной, принц Павел, который был в форме генерала с флигель-адъютантскими аксельбантами, походил на русского офицера. Интересно, что я их узнал, хотя никто мне ничего не сказал. Да и сказать было некому: в церкви было пусто и никакой видимой охраны.

В этой православной церкви хором управлял поляк Роговский, а басом пел доктор Чекалин. Роговский мне жаловался, что у него голос необычайной силы, неприятный и всех заглушающий.

* * *

Судьба Рагузы была примечательна во многих отношениях. И прежде всего тем, что этот пользовавшийся совершенною внутреннею самостоятельностью город попеременно носил семь бандьер (флагов) государств, ему покровительствовавших.

Триста знатных родов, управлявших Рагузой, вели очень интересную внешнюю политику. Перед тем, как султан завладел Рагузой, она послала ему добровольно двенадцать тысяч золотых дукатов с обещанием, что будет платить ему эту сумму ежегодно. Султан остался очень довольным и обещал не вмешиваться во внутренние дела.

Сумма эта была, в сущности, небольшая. Существует выражение «figele-migelé». Это исторические латинские слова, обозначающие: «дочери — тысяча дукатов», то есть подразумевается приданое. Если двенадцать приданых были даны туркам, то это значит, что недорого была куплена самостоятельность Рагузы. Точно так же Рагуза платила венграм, венецианцам и другим.

А в отношении искусного шпионажа этот град был непревзойденным. Они, будучи ревностными католиками, шпионили за турками для папы и для турок шпионили за папой. Причем обе стороны были довольны.

писал Пушкин, а я добавил:

А в Рагузе был кнез, то есть князь, которого выбирали ежемесячно, отчего образовывалось великое множество «догаресс», которые все ненавидели друг друга. И даже однажды дошло до того, что один подосланный монах откусил нос одной из отставных «догаресс». Какая-то другая «догаресса», как мне рассказывали, изображена на фронтоне княжеского дворца. Она там танцует с медведем, за что и была казнена по обвинению в скотоложстве.

Дворец этот, небольшой, но очень красивый, был построен, как и почти все остальные здания в Рагузе, из так называемого корчуланского камня, доставляемого на кораблях с острова Корчула в Адриатическом море. Уж не знаю почему, но по местным поверьям этот камень знал секрет молодости и красоты. Рагуза всегда была нарядная и свежая. Первый раз я приехал в нее вечером, и мне показалось, что я вижу сцену из оперы «Фауст» — сплошное средневековье. Внутренность дворца была замечательна своими украшениями. На дверях зала заседаний Сената была надпись (к сожалению, забыл ее звучание по-латыни), смысл которой был: «Пусть мысли о частных выгодах уступят мыслям о пользах республики».

Интересно также и то, что эта гордая властела (элита), ревнуя друг к другу, поставила во дворце только один памятник — и человеку, который не принадлежал к знатному роду, но который был большим благотворителем. Он положил очень большую сумму в Генуе на проценты, с которых содержалась до последних времен большая больница в Рагузе и ежегодно давалось богатое приданое четырем бедным девушкам Рагузы. Это было еще и в мое время.

От этих знатных трехсот семей до моего времени сохранился лишь единственный представитель одной семьи по фамилии Гучетич (по-итальянски звучит как Гоце), старик восьмидесяти лет.

Однажды в Рагузу приехала королева Югославии²⁹, и приехала по-особенному.

Рагуза лежит у берега моря, с остальных сторон она опоясана стеной. Дорога в город идет вдоль берега, подходит к городским воротам, поворачивает, огибает город вдоль городской стены, спускается к морю и у других ворот опять поворачивает и идет вдоль морского берега. В старину одни ворота охранялись черными монахами-бенедиктинцами, другие — белыми монахами, представителями какого-то другого ордена. Эти монахи осуществляли контроль за входом в город и никому не разрешали въезжать в него, ни на осле или лошади, ни в коляске или карете. Разрешалось ходить внутри города только пешком. Этот обычай и сохранился до моего времени.

А королева въехала в Рагузу на автомобиле. Причем, как только автомобиль въехал в город, его окружила толпа и он остановился у фонтана. Люди облепили машину со всех сторон, смотря в ее окна, чтобы увидеть королеву. Затем она проследовала в гостиницу и пригласила на обед последнего представителя властелы древнего города — старика Гучетича.

* * *

Бедный старик. Его все в городе любили, но обращались с ним малопочтительно. Во время карнавала молодые девчонки в масках теряют обычную сдержанность. Они маскируются еще и другим способом — говорят между собою каким-то особым птичьим голосом. И вот однажды, во время карнавала, я и старик Гоце сидели в одном кафе. Ворвалась стайка девчонок. Они подбежали к почтенному старику, кричали ему что-то на птичьем языке и тихонечко, ласково шлепали его по лысине. Старик Гоце ничуть этим не возмущался, а только сказал, обращаясь ко всем окружающим:

— Ведь я их всех знаю наперечет. И все ж таки не могу узнать, кто из них какая.

Да и никто другой не мог их узнать.

* * *

Покровителем Рагузы издревле считается Святой Влах. Его память празднуется 2-го февраля. Обыкновенно в этот день бывает прекрасная солнечная погода. На Страдуне — так называется главная улица города, — выложенной каменными плитами, появляется процессия. Впереди нее шествуют два молодых человека в черных фраках, за ними идут поющие монахи и всевозможные депутации, прибывшие в город из всех сел и городов бывшей республики в своих исторических костюмах. Далее под балдахином идет епископ, которого с двух сторон поддерживает духовенство в ризах, а он сам держит двумя руками на обнаженной голове сосуд, в котором находятся мощи Святого Влаха, то есть его голова.

К этому надо прибавить, что через каждые три минуты палят старинные пушки с крепостной стены. А тут же по Страдуне идут люди со старинными ружьями, имеющими на конце стволов раструбы. Они тоже стреляют. К вечеру в городе зажигается иллюминация. Сотни электрических лампочек обрисовывают контуры соборов. Но кроме лампочек, горят старинные плошки, наполненные маслом, дающие красноватый свет и много дыма, отчего освещение приобретает фантастический характер.