Она перевела взгляд на меня, и ужас на ее лице медленно сменился улыбкой.
Чуть больше двух лет назад мы расстались в аэропорту Кеннеди в полной уверенности, что встретиться нам не суждено. Ей было за что на меня злиться – по моей вине ее драгоценный «Дженсен» оказался разбит и изрешечен пулями. Но судя по ее последним действиям, она меня простила.
– Потрясающе выглядишь, Масленок.
– А ты похож на мокрую курицу, – улыбнулась она. – Чем ты вообще здесь занимаешься? Невнимательно читал инструкцию?
– О чем ты?
– Все перепутал: это ты должен был их связать и допросить, а не наоборот!
– Точно! Вот ведь боялся, что упущу что-то важное.
Она развязала мне руки и принялась возиться со шнуром, стягивающим ноги. Звали ее Мэри-Эллен Иоффе, а Масленком прозвал я – за привычку использовать в любовных играх детское увлажняющее масло. Наконец я сел, растирая затекшие ноги, и попросил Масленка вернуться к себе в купе и заказать выпивку, пока я здесь приберусь.
Я отодвинул ковер и открыл люк потайного отделения, где покоился Спэрроу. Тайник явно не был рассчитан на пятерых; с другой стороны, ни один из них не возражал. Бумажными полотенцами я вытер с пола и сидений пятна крови, выбросил грязные полотенца в окно. А потом отправился в купе к Масленку.
Она уже заказала два двойных скотча, оба выпила сама, и на ее лицо начал возвращаться румянец. Проводник принес еще два двойных, и я поднял бокал.
– За атомную бомбу в человеческом облике! – провозгласил я.
Она покачала головой:
– За ангела. За твоего ангела-хранителя!
Глава 24
За темным окном белела бесконечная снежная равнина; вагон покачивался и грохотал на стыках. Ледяной сквозняк проникал в купе сквозь дюжину щелей, и обогреватель проигрывал неравную битву с холодом. Весь я покрылся мурашками: и плечи, и голые руки, и грудь – кроме того места, на котором покоилась голова Масленка.
Осторожно, чтобы не побеспокоить девушку, я выпростал руку и взглянул на часы. Четверть второго: без четверти два поезд остановится в Норт-Бэй. Через несколько минут придется встать и начать одеваться.
– Макс? Сколько времени?
Все-таки проснулась. Я сказал ей, сколько времени.
– Лучше б ты остался! – вздохнула она.
– Я тоже предпочел бы остаться.
– Почему бы не сойти с поезда утром?
– Сейчас уже утро. У нас каждый час на счету. Мне нужно добраться до Слэна. Если взорвется какая-нибудь американская АЭС и американцы пронюхают, что все это время мы знали об «Операции Ангел» и молчали, они нам устроят веселую жизнь!
– Почему Файфшир всегда так темнит?
– Никому не доверяет. Мол, чем меньше народу в курсе, тем ниже вероятность утечки. А прав он или нет на этот раз – скоро узнаем.
– Он даже не намекнул мне, что в этом поезде будешь ты!
– Решил тебя порадовать, – ответил я. – Устроил приятный сюрприз. Преподнес новогодний подарок. Видишь, меня даже веревочкой перевязали.
– В детстве мне не хотелось пристрелить Санту!
– Выходит, во взрослой жизни тоже есть свои прелести.
– Ага, – без особого энтузиазма откликнулась она. – Макс, как ты думаешь, кто же победит? Файфшир или «Операция Ангел»?
– Понятия не имею. Если получу от Слэна полный список целей в Америке – а я уверен, что получу, поскольку теперь, когда Шледер мертв, Слэн молчать не станет, – то мы сорвем их планы в США. Надеюсь, что и в Канаде. Однако поддельное топливо поставлено и в Англию, а там у нас по-прежнему нет никаких концов. Были два человека, которые могли что-то рассказать, но один поехал с женой отдыхать на Сейшелы и там бесследно исчез, а второй просто снялся с места и пропал. Того и гляди, кончится тем, что мы спасем весь гребаный мир, зато Англию – по крайней мере, здоровенный ее кусок – потеряем.
– Вообще-то «гребаный мир» – это и я в том числе, – заметила Масленок. – Я американка, если помнишь.
– Что ж, у каждого свой крест.
– Файфшир рехнулся! Сколько можно молчать? Пора поднимать тревогу!
– Ему сейчас не помешало бы несколько армий. А что вместо них? Подумай: через три дня может произойти теракт, в котором погибнет больше людей, чем в обеих мировых войнах, – и кто пытается его предотвратить? Двое одиночек, которые занимаются любовью в поезде!
– А ты хотел бы, чтобы нам составили компанию несколько армий? – И она снова меня поцеловала.
– Только таких, где все солдаты выглядят как ты.
– Значит, одной бедной беспомощной девушки тебе недостаточно?
– Если ты – бедная беспомощная девушка, упаси меня Бог от встречи с Бионической женщиной!
– А я тебе не говорила, что в свободное время подрабатываю Бионической женщиной?
– Послушай, если все это благополучно закончится и мы останемся живы. может, махнем вместе в какое-нибудь тихое местечко?
– Белый песок? Пальмы? Рокот прибоя? Дуновение ласкового ветерка? Мартини на пляже? Валяться рядышком и тереть друг другу спинку? Какие же вы, англичане, романтики! Вместе спасти мир, а потом улететь на серебристом лайнере в закат!
– Ну да, как-то так.
Она рассмеялась.
– Наверняка в Англии у тебя есть девушка. Настоящая англичанка, с нежным румянцем, аристократическим выговором и папочкой-банкиром. Носит элегантные костюмы, ездит на скачки в Аскот и на регату в Хенли, обожает тебя и краснеет, когда ты шепчешь ей на ушко что-нибудь неприличное.
– Ну нет, от непристойных разговоров она краснеть и не думает!
– Наверное, мне стоит перейти на более современные дамские романы.
– Так как же?
– Ох, Макс. – Мэри-Эллен покачала головой. – Мне очень хорошо с тобой сейчас. И было хорошо два года назад в Нью-Йорке. И когда мы снова встретимся – еще года через два, – наверное, нам тоже будет очень, очень хорошо вместе. Но тихий отдых на пляже. Не знаю, как-то не мое это.
– Хочешь, найму парочку русских, пусть бегают вокруг и пытаются нас прикончить, чтобы скучно не было?
Она снова рассмеялась.
– И все-таки ты не читаешь инструкции! Сказано же в правилах: не позволять себе эмоциональных привязанностей!
– Раздел тридцать четыре, параграф двенадцать. То, что должен помнить каждый хороший агент.
– Может быть, в этом-то и дело – мы с тобой оба хорошие агенты? Слишком хорошие, черт возьми. Я сойду в Монреале. Прослежу, чтобы никто раньше времени не нашел труп Шледера: для всего мира он еще жив. А ты сойдешь в Адамсвиле и будешь убеждать его сообщника, что он мертв. Не слишком надежная почва для серьезных отношений, верно, Макс? – И она пихнула меня в бок. – Ладно, подъем. Да, кстати, с Новым годом!