Император. Шахиншах - читать онлайн книгу. Автор: Рышард Капущинский cтр.№ 49

Иранские шииты на протяжении семисот лет живут в подполье, в катакомбах. Их жизнь напоминает страдания и муки первых христиан в Риме, которых кидали на съедение львам. Подчас кажется, что они будут полностью уничтожены, что их ждет окончательная гибель. Они годами скрываются в горах, обитают в пещерах, мрут от голода. Их песни, которые сохранились с давних лет, полны горечи и отчаяния, предрекают конец света.

Но есть и более спокойные периоды, и тогда Иран превращается в убежище всех оппозиционеров мусульманской империи, которые стягиваются сюда со всего мира, чтобы среди заговорщиков-шиитов найти убежище, поддержку и спасение. Им есть также чему поучиться, постигая сложную науку шиитской конспирации. Они, например, могут освоить принцип маскировки (tagija), который помогает выстоять. Это позволяет шииту в столкновении с более сильным противником как бы признать господствующую религию, объявить о своей приверженности к ней, только бы спасти себя и своих близких. Они могут овладеть основами дезориентации противника (kitman), позволяющей шииту в крайних ситуациях отрицать все, что он сказал минуту назад, прикинувшись дурачком. Поэтому Иран в средние века становится Меккой всякого рода несогласных, мятежников, бунтовщиков, удивительнейших отшельников, пророков, одержимых, еретиков, стигматиков, мистиков, прорицателей, которые бродят здесь по всем дорогам и поучают, созерцают, молятся и предрекают. Все это создает в Иране особенно характерную для этой страны атмосферу религиозности, экзальтации и мистики. В школе я был крайне набожным, рассказывает один иранец, и все дети верили, что вокруг моей головы образуется светящийся нимб. Представим себе европейского лидера, который рассказывает, что на коне он свалился в пропасть, но некий святой протянул руку, подхватил его в воздухе и спас таким образом жизнь. Между тем шах описывает подобную историю в своей книге, и все иранцы воспринимают это всерьез. Вера в чудеса здесь глубоко коренится в душах. Как и вера в числа, знаки, символы, гадания и откровения.

В ХVI веке властители иранской династии Сефевидов возводят шиизм в разряд официальной религии. Теперь шиизм, бывший идеологией народной оппозиции, становится идеологией оппозиционного иранского государства, которое противостоит господству суннитской империи Оттоманов. Но по истечении времени отношения между монархией и шиитским обществом начнут все больше осложняться.

Дело в том, что шииты не только отвергают власть халифов, но и едва признают любую светскую власть. Иран – уникальный пример страны, в которой общество верит единственно в господство своих духовных пастырей – имамов, последний из которых, к тому же, согласно рациональным, а не шиитским критериям, покинул этот мир в IX веке.

И здесь мы приближаемся к самой сути шиитской доктрины, главного акта веры ее приверженцев. Шииты, лишенные шансов на халифат, навсегда отворачиваются от халифов и с тех пор признают руководителей только людей своей веры – имамов. Первый имам – Али, второй и третий – его сыновья – Хасан и Хусейн и так вплоть до двенадцатого. Все эти имамы погибли насильственной смертью, убитые или отравленные халифами, которые видели в них лидеров грозной оппозиции. Шииты однако верят, что последний, двенадцатый имам – Мухаммед не погиб, а исчез в подвале большой мечети в Самарре (Ирак). Это произошло в 878 году. Это Сокрытый, ожидаемый имам, который появится в соответственное время как Махди (ведомый Богом) и установит на земле царство справедливости. После этого наступит конец света. Шииты уверены, что если бы этот имам не существовал, если бы он отсутствовал, мир погиб бы. Вера в существование Ожидаемого – источник духовной силы шиитов, с этой верой они живут и ради нее гибнут. Это очень человечная тоска подавляемого и страждущего общества, для которого в этой идее воплощена надежда и прежде всего – смысл жизни. Мы не знаем, когда именно явится этот Ожидаемый, но ведь он может явиться в любую минуту, хотя бы и сегодня. И тогда высохнут слезы и каждому найдется место за столом изобилия.

Ожидаемый – единственный лидер, которому шииты готовы полностью подчиниться. Уже в меньшей степени они признают своих религиозных наставников – аятолл, а еще в меньшей – шахов. Если Ожидаемый – предмет культа, Обожаемый, то шах мог бы быть всего лишь Терпимым.

Со времен Сефевидов в Иране существовало своеобразное двоевластие – монархии и церкви. Отношения между двумя силами складывались по-разному и никогда не были слишком дружескими. Если, однако, равновесие этих сил нарушается, если шах стремится навязать тотальную власть (вдобавок с помощью чужеземных покровителей), тогда народ собирается в мечетях и начинает борьбу.

Мечеть для шиитов нечто большее, нежели место культа, это также и пристань, где можно переждать бурю, и даже спасти жизнь. Это территория, оберегаемая иммунитетом, власть не имеет туда доступа. В Иране издавна существовал обычай, что если мятежник, преследуемый полицией, укрывался в мечети, – он был вне опасности, отсюда уже никто не мог вытащить его силой.

Уже в самой конструкции христианского храма и мечети можно заметить существенное различие. Храм – это закрытое помещение для молитвы, сосредоточенности и тишины. Если кто-то начнет разговаривать, другие сделают ему замечание. В мечетях по-иному. Самую большую часть объекта составляет открытый внутренний двор, где можно молиться, но также прогуливаться, дискутировать и даже устраивать митинги. Здесь кишит бурная светская и политическая жизнь. Иранец, которого понукают на работе, который в учреждениях сталкивается только с брюзгливыми бюрократами, тянущими с него взятки, за которым всюду следит полиция, приходит в мечеть, чтобы обрести душевное равновесие и покой, восстановить чувство собственного достоинства. Здесь его никто не торопит, никто не ругает. Здесь нет иерархического разделения, все равны, все братья, а так как мечеть – это и место бесед, диалога, человек может высказаться, изложить свое мнение, попенять на судьбу и послушать, что говорят другие. Какая это отрада и как это каждому необходимо! Поэтому по мере того, как диктатура закручивает гайки и все тише делается на рабочих местах и на улицах, в мечетях – вcе многолюднее и шумнее. Не все, что приходят сюда, ревностные мусульмане, не всех приводит в мечеть внезапный прилив набожности, приходят, чтобы отдохнуть, чтобы почувствовать себя людьми. На территории мечети даже у САВАКа поле деятельности ограничено. Правда, саваковцы арестовывают и истязают многих служителей мечети из тех, что открыто осуждают злоупотребления власти. В муках погибает аятолла Сауди. Он скончался во время пыток на электрическом стуле. Аятолла Азаршари умирает через несколько минут после того, как саваковцы окунают его в котел с кипящим маслом. Аятолла Талегани выйдет из тюрьмы, но настолько истерзанный, что протянет на воле недолго. У него сожжены веки. Палачи в его присутствии насиловали дочь, и Талегани, не желая этого видеть, закрывал глаза. Они прижигали ему сигаретами веки, чтобы глаза были открыты. И все это совершается в семидесятых годах нашего столетия! Но в своем отношении к мечетям шах запутался в немалых противоречиях. С одной стороны, он преследует духовную оппозицию, с другой – постоянно заботясь о росте своей популярности – объявляет себя набожным мусульманином, все время совершает паломничества в святые места, погружается в молитвы и добивается у мулл благословения. Как же он может открыто выступить против церкви?