Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Дэвис Хэнсон cтр.№ 31

По-настоящему превентивные войны, с другой стороны, наподобие войны в Ираке 2003 г. или немецкого вторжения в Советский Союз в июне 1941 г., являются гораздо более противоречивыми. Нападающий – ныне принято считать, что это сильнейший из двух соперников – утверждает, что время играет на руку и укрепляет геополитический статус и врожденную агрессивность противника, который рано или поздно наберется сил и нанесет удар. Таким образом, зачинщик полагает, что его собственная, неизбежно проигрышная позиция в сравнении с воинственным соперником может быть укреплена посредством ослабления или устранения потенциальной угрозы, еще до того как подобные действия окажутся менее эффективными или вовсе невозможными. Но поскольку близость опасности, как правило, не кажется общепризнанной, в отличие от предупредительных операций, а зачинщиком обыкновенно выступает сторона, более мощная в военном отношении, «профилактические» войны подвергаются критике гораздо чаще, нежели войны агрессивные.

Японцы, например, никого не убедили, что их «превентивный» налет на Перл-Харбор 7 декабря 1941 г. предполагал ослабление противника, который иначе оказался бы сильнейшей стороной в неминуемой американо-японской войне. Большинство людей восприняло этот налет как первый шаг в расширении империи на запад, через Тихий океан, в увеличении пределов существующей «великой восточноазиатской сферы процветания» с Японией во главе. В свою очередь, Соединенные Штаты не стремились напасть на Японию первыми, из опасения, что подобное нападение может быть истолковано не как превентивная война для предотвращения японской агрессии, а, в лучшем случае, как более спорная «профилактическая» война, которую осудят многие американцы-изоляционисты: мол, это ненужная, милитаристская, имперская тактика, а не оборонительная и необходимая.

Осаждаемый Израиль, с общего одобрения мирового сообщества, всего на считанные часы опередил своих врагов-арабов во время Шестидневной войны в июне 1967 года, разбомбив египетские аэродромы прямо перед началом запланированного вторжения на свою территорию. Но, по контрасту, любой современный удар по иранским ядерным объектам со стороны более сильной израильской армии, подобный бомбардировке реактора в Осираке в 1981 г., вызовет недовольство во всем мире. Такой удар воспримут как первый этап крайне сомнительной превентивной войны, предпринятый на более чем спорном основании, что Иран якобы планирует немедленную атаку Израиля; дескать, создание Тегераном ядерного оружия, в сочетании с его нашумевшими обещаниями покончить с еврейским государством, означает серьезную угрозу безопасности Израиля и неизбежное ослабление несомненного военного превосходства Израиля в регионе.

Конечно, тонкое различие между редкими превентивными и более частыми предупредительными войнами не всегда возможно уловить. Наличие непосредственной угрозы обыкновенно становится предметом спора для сторонних наблюдателей. Почти всякое государство, начинающее открытые боевые действия, отрицает факт агрессии и утверждает, что просто вынуждено защищаться, а исходные условия конфликта вскоре становятся малозначимыми. Когда администрация Буша решила сосредоточиться только на иракском оружии массового поражения, чтобы оправдать «профилактическое» вторжение в Ирак, несмотря на 23 постановления Конгресса, в октябре 2002 г. разрешившего силовое устранение режима Саддама Хусейна, мировое, а затем и американское общественное мнение очень скоро подвергло войну обструкции. Поскольку запасов опасного оружия так и не было обнаружено, это означало, что основное официальное обоснование данной войны против тирана оказалось ложным. Но даже после фиаско с поисками ОМП критика превратилась в шквал обвинений только летом 2003 г., когда стало понятно, что временная администрация не в состоянии поддерживать мир в стране разгромленного за три недели баасистского режима и что началась новая, террористическая война.

В древнегреческом мире мы находим яркие примеры как упреждающих, так и превентивных войн. Общепризнанно сильнейшие спартанцы пересекли границу Афин в 431 г. под предлогом, что они вправе нанести превентивный удар и развязать Пелопоннесскую войну. Спарта была убеждена не в том, что Афины собираются напасть на нее в том году, но что, как сформулировал Фукидид, «явное преобладание» враждебной Афинской империи неминуемо приведет к упадку Спарты. Спартанцы справедливо устрашились: «Покажем афинянам, что для достижения своей цели им лучше нападать на людей, не способных обороняться, но что им не уйти без борьбы от тех, которые не привыкли порабощать чужие земли, но сумеют защитить с оружием в руках свободу родной земли» ^[142].

Схожим образом, незадолго до прихода спартанского царя Архидама в Аттику, его союзники-фиванцы напали на близлежащий беотийский город Платеи. И здесь та же история: фиванцы не столько тревожились, что крошечный город готов призвать афинян, сколько были уверены, что поддерживаемое из Афин демократическое движение Беотии, опираясь на афинское могущество и богатство и на пример независимых Платей, в конечном счете ослабит положение Фив.

В самом деле, нередко тактика древнегреческих армий заключалась в нападении без предупреждения на соседние «подозрительные» полисы и разрушении их стен, о чем свидетельствует, к примеру, история многократно подвергавшихся нашествиям Феспий. Возможно, наилучшее оправдание упреждающего удара привел фиванский полководец Пагонд в речи перед сражением при Делионе (424 г.): «Обыкновенно враги, уверенные в своей силе (как теперь афиняне), не колеблясь нападают на соседей, если те бездействуют и лишь в крайнем случае дают отпор на своей земле. Напротив, если врага встречают заранее, еще за пределами своей страны, и даже в подходящий момент сами нападают, то он скорее уступает» ^[143].

Поход Эпаминонда в 369 г. следует рассматривать скорее как упреждающий удар, чем в качестве превентивной войны. Да, спартанцы чуть более года назад при Левктрах потерпели чувствительное поражение и не планировали немедленного вторжения в Беотию; тем не менее они продолжали набеги на территории других городов-государств, одновременно восстанавливая свои силы. Так, Спарта заняла Мантинею летом 370 г., чтобы не допустить установления в городе нового, демократического управления. Фивы в глазах других греческих государств выглядели традиционно слабейшими, и с их стороны разумно было ожидать, что спартанцы вскоре, как произошло в ходе Пелопоннесской войны, нападут первыми, в стремлении забыть о Левктрах и вновь утвердить спартанское владычество, как было в 380-х гг.