Узда для Троцкого. Красные вожди в годы Гражданской войны - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Войтиков cтр.№ 71

Страница

В заключение заседания сторонник Троцкого А.П. Розенгольц, верный установке о недопущении дискуссии на съезде, заявил, что ему «ясно одно»: вопрос можно будет перенести на рассмотрение пленарного заседания съезда только после тщательной проработки в секции», поэтому 21 марта военный вопрос на пленуме рассмотрен быть не может . Помимо политического аспекта в данном заявлении была и прибалтийская пунктуальность Розенгольца. А.И. Микоян охарактеризовал его в своих воспоминаниях как педанта и буквоеда: «Розенгольц был грамотным, дисциплинированным, строгим человеком, не допускал никаких поблажек и отступлений от норм и уставов, если даже это требовалось сделать для пользы дела. Словом, бюрократом он был отменным. Из всех бюрократов, которых я видел в своей жизни, он, пожалуй, был наиболее совершенным. В работе он был усидчивым, настойчивым» . Так или иначе, на Восьмом съезде РКП(б) время играло на стороне Льва Троцкого и его группировки. И — о чудо — когда на утреннем заседании 21 марта А.П. Розенгольц открыл обсуждение военной программы, все собравшиеся вернулись к рассмотрению тех положений, по которым, как справедливо отмечали днем раньше оппозиционеры и еще раз констатировал Розенгольц, у обеих группировок не было разногласий . Правда, тут следует заметить, что начало утреннего заседания почему-то «не стенографировалось» . Видимо, дебаты носили слишком жаркий характер. В.М. Смирнов вспомнил было, что суть разногласий состояла «не в отдельных недостатках механизма, а в общей политике», но тут же вернулся к обсуждению конкретных тезисов .

Голосование по тезисам убедительно засвидетельствовало большинство т. н. «оппозиции». При голосовании платформа В.М. Смирнова набрала 37 голосов, а Л.Д. Троцкого — 19 или 20: разница вызвана противоречием между двумя фрагментами одной и той же стенограммы: с одной стороны, результатами поименного голосования, с другой — озвученной председателем итоговой цифрой . Подчеркнем, что поименное голосование было проведено по требованию кого-то из делегатов. На Объединительном съезде РСДРП 1906 г. один меньшевистский делегат сделал следующее письменное заявление: «Я не участвовал в поименном голосовании поправки […] ибо считаю это поименное голосование ненужным и бессмысленным сведением узкофракционных счетов […]. Я энергично протестую против такой непроизводительной траты времени и энергии со стороны съезда для “демонстраций”». Примечательно, что председательствующий на заседании В.И. Ленин попросил исключить из данного текста слово «бессмысленным» . Поостыв, вождь большевиков внес на съезд куда более осторожное заявление: «… называть “агитационным материалом против авторитетности постановлений съезда” именные голосования по важным вопросам значит не понимать роли съезда или проявлять узкую фракционность» ^[71], однако свое истинное отношение к поименным голосованиям он изложил в своей — краткой, но емкой — ремарке. Бундовец М.И. Либер констатировал на следующем, Лондонском, съезде РСДРП 1907 г., что «по поводу поименного голосования всегда разгораются страсти, даже по ничтожным вопросам», и предложил «…ограничить поименное голосование только важными вопросами» . Делегаты встретили предложение Либера с явным сочувствием и зафиксировали в регламенте этого форума: «Поименное голосование производится лишь в том случае, если того требует не менее 20 голосов» . Именное голосование в секции по военному вопросу Восьмого съезда РКП(б) 1919 г. — наполненное совершенно определенным смыслом свидетельство «скандала» , демонстрации взаимного недоверия партийных группировок.

После именного голосования и объявления результатов большевики приступили к обсуждению поправок, которое явно затянулось. Военный партиец Е.Б. Бош, конфликт которой с местным партийным руководством недавно уладил Я.М. Свердлов, сказала: «Мы хотим сегодня закончить эти работы, мы хотим, чтобы съезд вырешал то, что наболело у всей партии и у всех фронтов» . Но уставшие делегаты ее уже не слушали. Заседание возобновилось в 14 часов, причем сторонники Л.Д. Троцкого, рассудив, что тезисы В.М. Смирнова с уже внесенными поправками можно смело вынести на обсуждение съезда, предложили дискуссию свернуть. Однако высказался против В.М. Смирнов, приведя железный аргумент: «секционная работа состоит» не в выработке некоей резолюции, а в подготовке «материалов для съезда» . Его поддержало 36 человек против 15-ти . Далее случилось невероятное: Г.Я. Сокольников заявил, что троцкистское меньшинство (термин условный) считает вопрос решенным и поэтому отказывается принимать дальнейшее участие в его обсуждении и голосовании. В ответ на справедливые ремарки «оппозиционного большинства», что налицо «опасный прецедент антипартийности» и нарушение «целостности партии» , сторонник Л.Д. Троцкого в военном вопросе (в будущем — зиновьевец, видный деятель Новой оппозиции) Г.Е. Евдокимов, которого впоследствии Н.И. Бухарин аттестовал как человека «веселого, жизнерадостного, большого оптимиста», которому в полемическом задоре «все равно, [что] сказать» , привел более чем странный аргумент: «Зачем нам принимать участие в выработке практических предложений, если мы не согласны с принципиальной частью?» После этого заявления часть делегатов, отстаивавших тезисы Л.Д. Троцкого и Г.Я. Сокольникова, заседание военной секции покинула . В 1920-е гг. подобное поведение неминуемо привело бы к обвинению в расколе и к вычищению из партийных рядов, однако в годы Гражданской войны вполне допускалось. Конкретный результат предсказуем — единогласное голосование по предложению Г.И. Сафарова: «заслушав заявление товарищей, секция протестует против их дезорганизаторского поступка и продолжает свою работу, приглашая всех товарищей, записавшихся в военную секцию, продолжать эту работу» .

Казалось бы, вот тут и следовало перенести дискуссию в другую плоскость. Ключевым должно было стать — и стало! — голосование по 10-му пункту тезисов В.М. Смирнова: «Общее командование всеми [вооруженными] силами крайне неудовлетворительно. Большинство членов Реввоенсовета Республики числится [в этом Совете] лишь номинально. Рядом с Реввоенсоветом Республики существует ряд других центральных учреждений: Совет Обороны, Высшая военная инспекция, Всероглавштаб, Всебюровоенком, Наркомвоен без точного распределения их функций, постоянно отдающих параллельные, несогласованные и даже противоречивые приказы. Оперативное руководство носит совершенно кустарный и неорганизованный характер…» Первоначально, в пылу дискуссии, никто не обратил внимание на отдельные неточности. Совет Обороны, возглавляемый В.И. Лениным, был не центральным органом военного управления, а высшим органом военно-политической власти. Наркомат был упомянут отдельно от собственных структурных подразделений — Высшей военной инспекции, Всероссийского главного штаба и Всероссийского бюро военных комиссаров. Собравшихся совершенно не смущали формальности, и совершенно справедливо: речь шла не о них. Тут, казалось бы, «оппозиционеры» и получили возможность развернуться, рекомендовав съезду навести порядок в самом сердце военного ведомства — сменить наркома и провести тотальную реорганизацию аппарата управления РККА. Однако этого не произошло. Председательствующий на заседании (предположительно — Е.М. Ярославский) констатировал, что в пункте черным по белому сказано: «Наркомвоен не существует», но ответственный партийный работник Всероссийского главного штаба С.С. Данилов его поправил: «Наркомвоен существует и входит как составное целое в Реввоенсовет Республики» . Наконец, делегаты, вникнув в отдельные нюансы 10-го пункта, предложили «указать, что это было в прошлом». Ф.И. Голощекин, припомнив высказывания на секции о том, что в последние два месяца наметилась «тенденция к уничтожению этого явления», т. е. недостатков в работе РВСР и Наркомвоена, согласился, что «можно было бы из осторожности ту часть выбросить» .

Страница