Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - читать онлайн книгу. Автор: Ф. Грэм cтр.№ 76

В 1399 году великий князь Литовский заключил мир с московским князем Василием, и они составили между собой союзный договор, который еще больше скрепил брак Василия с Анастасией, дочерью Витовта, которая по обычаю взяла имя Софья при переходе в православие. Царствование Василия – одно из самых катастрофических в летописях России, и в третий раз всего за два десятка лет Москве суждено трепетать перед армиями захватчиков. Пулад-хан, желая утвердиться на престоле крепче своих предшественников и заручиться уважением и любовью подданных, приведя их к победе и добыче, решил под тем предлогом, что он поддерживает притязания некоторых недовольных русских князей и воевод, выступить на русскую столицу, и Василий бежал оттуда; велев сжечь и разграбить город, хан низверг самые страшные бедствия на головы несчастных горожан и возвратился с богатой поживой к себе в лагерь на донских берегах. Поскольку этот набег пришелся на зиму и тысячи жителей окрестных земель и деревень оказались без дома и имущества по вине захватчиков, множество народу погибло от нужды и холода; на следующем году еще больше полегло из-за голода; землетрясение разрушило две трети домов в Новгороде; а чума, завезенная татарами, много месяцев свирепствовала по всей стране. Народное вече было отменено в Москве в предыдущее правление, и из-за бездействия великого князя управление империей оказалось в руках его бояр, само имя которых стало ненавистно для подданных из-за поборов и притеснений; только они имели доступ к царю, и только через их посредничество можно было получить у него аудиенцию, привилегию или прощение. В то время при московском дворе были в моде ритуалы и церемонии, которые представляли собой едва ли не преувеличенное отражение раболепных обычаев, принятых у императора Тимура в Самарканде и во дворцах других государей Востока. Князь день-деньской возлежал на диване, а его придворные и фавориты располагались на подушках вокруг него, и скоморохи развлекали их своими ужимками; польские, греческие и валахские рабы танцевали перед ними, или певцы распевали песни в честь Владимира и древнерусских героев или играли на волынках и лютнях. Почетное место было по левую руку от монарха ^[210], как ближайшее к сердцу, и обычно его занимал шут или дурак, которые были во всех княжеских и боярских домах, чтобы прогонять грусть и уныние своими шутками, байками и остроумием. Порой охота нарушала монотонность придворной жизни, ибо и русские, и татары любого положения страстно любили охоту с ловчими птицами и гончими псами. Однако вся империя стонала под тяжелыми налогами, которые шли в княжескую казну, чтобы ежегодно выплачивать дань монголам, а также обеспечивать свиту князя и многочисленных иждивенцев; и хотя татарские гарнизоны давно уже покинули многие города, поскольку собственные беды призвали их в Дешт-и-Кипчак; но ханы постоянно устраивали наборы в свои войска, и на русской серебряной монете, которая впервые начала чеканиться в Москве и Твери в конце XIV века, была надпись на монгольском языке. Примерно в это же время, в 1404 году, первые в России часы с боем установил в столице серб по имени Лазарь, а также, по-видимому, были введены многие другие усовершенствования в ремеслах и искусстве. Древним гербом Москвы еще с тех времен, когда она была независимым княжеством, было изображение святого Георгия верхом на белом коне на красном поле; и когда Москва стала столицей империи, великие князья взяли себе ее знамя, а не стяг с тремя треугольниками, прежде реевший над киевскими князьями. В 1380 году после победы над татарами в Куликовской битве Дмитрий Донской внес в него небольшое изменение: он велел добавить к Георгию поверженного дракона, символизирующего татарские, а также славянские народы. На флаге Новгорода были изображены два медведя, держащие алтарь на льду; над ним два перекрещенных распятия перед образом Богородицы и тройной подсвечник, символизирующий Троицу.

В 1388 году, после смерти королевы Польши Ядвиги, не оставившей детей, ее муж Ягайло сохранил польскую корону и вскоре женился на Софье, дочери одного из своих подданных – киевского князя Андрея Ивановича, от этого брака имел двоих сыновей, и оба они после его смерти стали его преемниками на польском троне.

В то время как Тохтамыша постиг последний провал на берегах русской реки Ворсклы, Тимур задумал и предпринял самый опасный и грандиозный поход из всех, порожденных его честолюбием, и тех, которых могли хотя бы помыслить его полководцы. Речь идет о покорении Индии; и когда он впервые предложил его на совете эмирам ^[211], ответом ему стал ропот неодобрения и недовольства и преувеличенные рассказы о настоящих и выдуманных опасностях, подстерегающих среди ее далеких чащоб и скал. Они предсказывали, что под знойным небом потомки Чингисхана выродятся в женоподобных индусов; и полноводные реки, неизвестные звери, боевые слоны и облаченные в сталь войска представляли страшную картину для их воображения и поражали ужасом их сердца. Но решимость императора была непоколебима, и его приказ оказался могущественнее их страхов, и в 1398 году армия вместе со своим главой выступила в поход.

Со времен завоевания Индии сельджукскими татарами под предводительством Махмуда Газневи почти за четыре столетия до того Индией поочередно правили мусульманские династии. В Трансоксиане, которая у индусов звалась Мавераннахром, они дважды отбрасывали Чингисидов, явившихся с мощной ратью на их равнины, сначала разгромив монголов у хорошо укрепленного города Лахор, а во второй раз отбив их нападение, когда их двухсоттысячная армия дошла до самого Дели. Однако страна пришла в упадок и вырождения из-за тирании и бесчинств ее царей; и теперь, в дни Тимура и после смерти ее султана Фируз-шаха в 1389 году, намного опередив северные народы в области искусств, наук и знаний утонченной и высококультурной жизни, она пала жертвой гражданской войны и дикой, пагубной анархии. Махмуд-шах, номинальный султан Дели, был тогда еще мальчиком и не обладал никакими талантами, и управление государственными делами находилось в руках его дядей, один из которых правил в Мултане, а другой – в столице; причем в то же время его корону оспаривал внук Фируза Нусрат, и правители провинций подняли знамя восстания, и все города Северной Индии сражались за свою независимость.