Скифские империи. История кочевых государств Великой степи - читать онлайн книгу. Автор: Ф. Грэм cтр.№ 27

Страница

В правление Владимира Трюггви Олафссон, конунг одной из шести провинций, на которые делилась Норвегия, и внук Харальда Прекрасноволосого, пал жертвой заговора Гуннхильд, жены Эйрика Кровавая Секира, сына Харальда, которая хотела видеть своего мужа единственным владыкой королевства, принадлежавшего его отцу, и так как наследником после Трюггви остался всего лишь его сын-младенец, то его наследством завладели правители соседних территорий. Вдове Трюггви Астрид пришлось бежать из страны вместе с сыном Олавом в сопровождении преданного ее покойному мужу Торальфа ко двору короля Швеции Хакона, который смело отказался выдать ее в Норвегию. Она два года оставалась у этого великодушного государя; но узурпаторы пригрозили ему местью, если он не исполнит их требования, и Астрид, боясь навлечь опасность на своего защитника, решила искать приюта у своего брата Сигурда, который давно находился на службе у князя Владимира и занимал высокий пост при его дворе. Поэтому она покинула Швецию, намереваясь добираться до брата на Руси; но при пересечении Балтийского моря ее судно захватили эстонские пираты и, расправившись с частью команды, остальных разделили между собой; и Торальфа разлучили с Астрид и Олавом, так как они попали в долю пирата по имени Клеркон, который посчитал Торальфа слишком старым, чтобы от него была какая-то польза, и убил его, а Олава отвез в Эстонию, где выменял его на барана у крестьянина. Крестьянин относился к мальчику с большой добротой, и Олав прожил у него почти шесть лет. В конце концов, когда мальчику было уже девять лет, брат Астрид Сигурд приехал из Новгорода в Эстонию в сопровождении блестящей и многочисленной дружины, чтобы собрать налоги для Владимира; и, проезжая через один из городов, случайно увидел Олава. Обратив внимание, что тот нездешний, Сигурд велел привести его и расспросил, как его зовут и откуда он. Олав рассказал обо всех своих злоключениях, и Сигурд, осознав, что это его собственный племянник, забрал его у крестьянина, у которого тот жил, и привез в Новгород, хотя пока никому не сообщил, кто это на самом деле. Как-то раз Олав случайно зашел на рынок и среди в толпе узнал Клеркона – пирата, убившего Торальфа; и так как Олав имел при себе был небольшой топорик, он ударил Клеркона по голове и убил его на месте, а потом прибежал домой и рассказал Сигурду о том, что сделал. В Новгороде же был закон, по которому если совершалось убийство, то все горожане сообща должны были отыскать преступника и, по древнему еврейскому закону, забить его камнями до смерти прямо на улице. Боясь, как бы Олав не понес эту кару от рук горожан, которые повсюду искали убийцу, Сигурд привел его во дворец ^[102] к великой княгине ^[103] и, рассказав о случившемся, умолял ее защитить племянника. Ей понравилась наружность мальчика, который, по ее словам, был слишком хорош собой, чтобы погибнуть; она вступилась за него пред Владимиром и получила приказ о замене казни штрафом, который сама же немедленно и выплатила, а также пожелала оставить его при себе. Поскольку это противоречило русским законам, чтобы высокопоставленный чужеземец жил в стране без разрешения царя, Сигурд поведал ей настоящее имя Олава и умолял ее добиться от супруга разрешения для норвежского принца; и Владимир, посочувствовав его несчастьям, принял его при дворе со всеми почестями, положенными королевскому сыну, и, после того как Олав пробыл несколько лет на Руси, дал ему высокий пост у себя в дружине. Однако уважение, которое питал к нему князь, навлекло на него ненависть и злобу бояр, которые, не желая, чтобы иноземцы занимали высокие посты и пользовались властью в их стране, постарались настроить Владимира против изгнанного принца и вызвать у него ревнивые подозрения; и в конце концов Олав, заметив, что царь стал относиться к нему со все большей холодностью, и боясь, как бы не оказаться в опасности, если он дольше задержится на Руси, попросил позволить ему уехать из Новгорода, чтобы попутешествовать и посмотреть на землю, где прежде правили его предки. Владимир охотно дал позволение и снарядил для него небольшую флотилию кораблей; и норвежский принц, оставив Россию, отправился в Данию, Ирландию и Англию, где несколько лет спустя обратился в христианство и впоследствии, около 995 года, вернул себе королевство; его приключения закончились в 1000 году.

В поздний период своей жизни Владимир, как говорят, сильно раскаялся в былых прегрешениях и покой его правления был нарушен распрями между его сыновьями, между которыми он поделил свое княжество, отдав каждому полную власть над подвластной ему областью и лишь взимая с них небольшую дань. Его любимый сын Вышеслав умер прежде него, а остальные, недовольные разной величиной уступленных им владений, постоянно воевали друг с другом; а беспокойные печенеги, воспользовавшись междоусобицами и беспорядками в империи, снова вторглись на Русь. Царь выступил против них, и враждебные армии выстроились на двух берегах реки Сулы. Печенежский князь отправил гонца в русский лагерь с предложением не проливать крови народа, а решить исход битвы в поединке между двумя воинами, выбранными с обеих враждующих сторон: у него в войске был человек необычайно рослый и ловкий, и он полностью полагался на его победу. Владимир принял предложение, и тогда из рядов войска вышел молодой русский воин, пал на колени перед царем и попросил доверить ему почетный долг биться за свой народ в предстоящем единоборстве. Сначала царь велел ему доказать свою силу в схватке с разъяренным быком, и, когда тот блестяще справился с заданием, все войско с князем во главе единодушно провозгласило его заступником Руси. Противники окружили поединщиков и, затаив дыхание, ждали исхода борьбы между печенежским великаном и его не столь рослым, но более подвижным противником. Бой продолжался лишь несколько минут и закончился поражением и смертью печенега, а победителя царь тут же на месте пожаловал в бояре, после чего стороны заключили перемирие на три года, а печенеги удалились восвояси. Но после заключения перемирия они снова вторглись на Русь и осадили один из пограничных городов. Владимир сразу же выступил на помощь его жителям. Однако прежняя удача оставила его: русские потерпели поражение в яростной битве у городских стен, их войско было полностью разгромлено и рассеяно, и царь избежал гибели только потому, что спрятался под мостом, пока шло победоносное войско, разоряя и грабя его земли.

Новгородский князь Ярослав воспользовался разгромом отцовского войска, ведь его почти полное уничтожение лишало царя возможности принудить своего непокорного сына к послушанию; и он отказался выплачивать установленную дань и вооружился против отца, к чему его побуждали новгородцы, которые издавна завидовали главенству Киева и хотели образовать независимое государство. Владимир, собрав скудное число приверженцев, встал во главе войска и приготовился выступить на Новгород; но потери, которые понесла его дружина, и неблагодарность сына настолько удручили его, что он умер, прежде чем успел пройти большую часть пути, 15 июля 1015 года в возрасте 77 лет. Он оставил после себя одиннадцать сыновей, включая усыновленного племянника, между которыми разделил свою империю; а именно Святополка, тверского князя; Судислава, полоцкого князя; Николая, черниговского князя; Владимира, смоленского князя; Мстислава, тмутараканского князя; Бориса, Глеба и Ярослава, новгородского князя; Изяслава, Святослава и Станислава; и одну дочь Марию, которая вышла замуж за короля Польши Мешко II ^[104]. Историки наградили Владимира титулом Великий, и он со своей супругой, греческой царевной Анной, умершей до него в 1011 году, вошел в сонм русских святых. Его тело было положено в мраморный гроб и похоронено в Десятинной церкви, куда он велел перенести останки великой княгини Ольги и которая впоследствии была сожжена и уничтожена захватившими Русь татарами; но в 1636 году Петр Могила, митрополит Киевский, открыл под ее развалинами гробы царя и греческой царевны и перенес голову Владимира в Киево-Печерскую лавру, не потревожив остальных костей. Обращение в христианство знаменует великую эпоху в истории любого народа, так как производит полный переворот в его нравах и обычаях, создавая между людьми связь, которая предотвращает возникновение прежних непрестанных распрей. С того момента русский народ постепенно начал заниматься более мирным и полезным трудом, добывая себе пропитание сельским хозяйством и ремеслом, нежели грабежом более богатых или слабых соседей или примитивной и не дающей покоя охотой, то есть отказался от чреватого многими опасностями образа жизни, который давал мало простора для нравственного и умственного развития этой земли, чей суровый климат и неплодородная почва принуждала народ к охоте как единственному средству существования. Едва ли можно было ожидать, что на Руси христианство, учитывая, что его навязали народу, произведет столь сильные перемены в условиях их жизни и обычаях, как если бы их обращение происходило медленно и по убеждению, а не только из послушания воле и приказу господина. Фигуры их домашних богов, которыми любой русский, по обыкновению, украшал стены своей избы, сменились иконами святого покровителя, и тот энтузиазм, с которым они совершали обряды своего языческого культа, перешел на христианские богослужения; однако русские приспособили их ко многим варварским обрядам и сохранили немало древних суеверий, по-прежнему с благоговением и почтением взирая на реки и рощи, которые прежде посвящали божествам, и сохранив церковные праздники в те дни и времена года, которые прежде принадлежали их языческим торжествам. По сей день в самых отдаленных деревнях и провинциях России многие ежегодные празднества и обычаи скорее напоминают идолопоклоннические привычки их предков, нежели народа, исповедующего христианскую веру. Что касается одежды и образа жизни крестьянства, то в них, по-видимому, произошло мало изменений, и даже в виде их жилищ со времен Святослава и Владимира, ибо русские всегда были известны упрямством, с которым они держались за свои привычки и обычаи, и неприятием любых перемен и нововведений. Практика образовывать деревенские общины и сообща владеть землей, каждые три года выбирая среди себя старосту, видимо, существовала еще с тех времен, когда они впервые оставили свой кочевой уклад, и весьма напоминает древнюю систему, существовавшую в Индостане. Как в России, так и в Китае отец обладал верховной властью над домочадцами, жена и дети полностью находились в его руках, как рабы у хозяина, а после его смерти преемником в качестве верховного судьи и главы семьи становился старший сын. Их женщины, видимо, с самых ранних эпох находились в уединении, как это обычно для азиатских народов; и хотя этот порядок несколько ослаб в тот короткий период постоянного и тесного общения Руси с Византией, он в полной мере вернулся в силу после татарского завоевания Руси. До времен Петра Великого женам бояр редко позволялось пересекать порог дома, да и то только под плотным покрывалом. Им было запрещено даже ходить в церковь, и в первые годы истории России существовал обычай, не позволявший женщинам умертвлять никаких животных, даже тех, которые требовались им для еды ^[105]. Хотя Русское государство никогда не посягало на царские прерогативы так, как это бывало в других странах средневековой Европы, все же оно обладало некоторым влиянием на управление государством; и в летописях Нестора упоминаются публичные собрания – вече, которые время от времени объявлял великий князь для решения важных вопросов и на которых имели право присутствовать духовенство и даже простые горожане; бояре были обязаны следовать за своим государем в бой со своими дружинами вместе с лошадьми, экипировкой и провизией, возмещая себе расходы захваченной добычей и пленниками. Хотя русские владели рабами, обычно это были взятые в плен или их потомки, поскольку крестьяне в тот период, в отличие от остальной Европы, не были феодальными крепостными, прикрепленными к земле; этот порядок пришел в Россию только в XVI веке, однако они назывались кабальными холопами, потому что нанимались по письменному договору, так называемой кабале, на условленное количество лет или до смерти нанимателя. Преемником покойного государя по заведенному порядку, принятому у большинства славянских народов той эпохи, а также распространенному у современных мусульманских народов Востока, становился не сын прежнего князя, а его старший родственник, и, если бы этот порядок соблюдался всегда, это принесло бы много пользы; поскольку неосмотрительный раздел империи между сыновьями, как это сделали Святослав и Владимир, привел к великому раздору в государстве и непрерывным междоусобным войнам. Мощь и политическое значение Руси уменьшились, и вследствие этого она оказалась добычей чужеземного врага, открыв из-за внутренних беспорядков дорогу для свирепых и неугомонных азиатских племен, бродивших в поисках корма для табунов и пастбищ для стад на русских границах и всегда готовых воспользоваться ее распрями и бедствиями для грабежа ее земли; и их постоянные нашествия на многие годы затормозили развитие торговли и литературы, а также общественный прогресс России; и в конечном итоге, прервав всякое сообщение с Константинополем и Западом, вновь погрузили ее в невежество и варварство, из которого она начала выходить в правление Ольги и Владимира.

Страница