Занимательное дождеведение. Дождь в истории, науке и искусстве - читать онлайн книгу. Автор: Синтия Барнетт cтр.№ 54

Исследователи полагают, что в молодости, прежде чем ее психическое расстройство обострилось, Дикинсон страдала сезонным аффективным расстройством (САР). Эта кратковременная депрессия обычно наступает глубокой зимой, в месяцы, когда солнца очень мало. Исследования показали, что весной и летом Дикинсон сочиняла гораздо больше стихотворений, чем осенью и зимой. Но когнитивные психологи Кристофер Рэйми и Роберт Уайсберг задались более существенным вопросом. Они решили измерить не количество, а качество произведений Дикинсон в разные времена года. Рэйми и Уайсберг подсчитали по сезонам долю написанных Дикинсон стихотворений, которые позднее вошли в главные литературные обозрения и антологии. Обнаружилось, что в годы, когда Дикинсон предположительно страдала САР, значительно более высокий процент ее лучших стихотворений был написан осенью и зимой, несмотря на то что весной и летом она писала в целом больше. Мрачные дни Дикинсон, резюмировали психологи, «давали ей материал, который она могла использовать в своих стихах».

* * *

В художественной прозе дождь передает чувство опустошения и упадка практически во всех произведениях Чарльза Диккенса, «медленно и вяло» струясь сквозь дырявую крышу на Пиквика, «точно ему лень было лить по-настоящему» ^[23]. Дождь – непременный плакальщик на описываемых Диккенсом похоронах. Он главное действующее лицо в «Холодном доме» и постоянное предостережение в «Тяжелых временах», словно бы ограждающее несчастную в браке Луизу от супружеской неверности, когда Джеймс Хартхаус спрашивает, где они могли бы встретиться. Миссис Спарсит, которая подслушивала их разговор, «почудилось, что кто-то еще прячется за деревьями. Но это зашумел дождь – крупные частые капли тяжело падали на землю» ^[24].

Воображение Диккенса усиливалось в темноте, и он особенно любил грезить о дожде в сумраке ночи. Покойный исследователь Диккенса Бернард Шиллинг писал: «Как река во мгле переполнена намеками на свою тайну, свою страшную непреклонность, свое безразличие и неиссякаемую энергию, так и дождь обретает смысл в тишине и одиночестве ночи». В «Лавке древностей», когда дед маленькой Нелл крадет ее сбережения, она встает со своей кровати темной ночью, когда «дождь хлестал без перерыва и потоками низвергался с тростниковой крыши» ^[25].

Климатологи говорят, что Диккенс неспроста известен своими описаниями унылой погоды. Он жил в наихудшие годы Малого ледникового периода – пятисот лет чрезвычайного холода и гроз, продолжавшихся примерно до 1860 года. Мы едва ли можем себе представить эти условия, хотя произведения Диккенса дают самую живую картину. Река Темза регулярно замерзала, и торговцы устраивали карнавальные «морозные ярмарки» на льду. Снежные зимы в Лондоне были тогда делом привычным, но вскоре сошли на нет. Книги Диккенса породили культурную ностальгию по старомодному белому Рождеству.

Еще одно классическое произведение английской литературы, за которое мы можем поблагодарить Малый ледниковый период, – «Франкенштейн» Мэри Шелли. Эту книгу она писала, отдыхая со своим мужем Перси Шелли и лордом Байроном в окрестностях Женевы летом 1816 года, когда зарядил дождь со снегом. Извержение вулкана Тамбора, случившееся годом ранее, затуманило солнце и породило так называемый «год без лета». Это было самое холодное лето, когда-либо зафиксированное в Европе. Шелли и ее спутникам-поэтам пришлось отсиживаться в своей вилле, ежась у постоянно горящего камина. Лорд Байрон предложил каждому написать историю с привидениями. Мэри сочинила «Франкенштейна».

На каждого писателя, который изображает дождь «зловеще стучащим в окна», как Шелли, или «холодным, нескончаемым, проливным и противным», как Данте в третьем кругу Ада, найдется еще один, который видит красоту в серебристом облике дождя и чудо в его служении природе. Таким взглядом отличался английский романист Уолтер Рэймонд, которому принадлежит метафора «как дождь» в значении «в полном порядке», «превосходно». Это выражение впервые появилось в книге Рэймонда «Любовь и спокойная жизнь», изданной в 1894 году. Этимологи предполагают, что оно закрепилось в языке благодаря аллитерации, а не логике. Предыдущие варианты: «как бараний рог» в XIV веке, «как линейка» в XV, «как моя нога» в XVII, а использованное Диккенсом сравнение «как треножник» попросту оказалось не таким броским.

Рэймонд занимался писательством на сыром юго-западном побережье Англии, в старом домишке с соломенной крышей в деревне Витипул, которая теперь стала заповедной территорией в составе Эксмурского национального парка. В перерывах он совершал долгие пешие прогулки по вересковым пустошам и вдоль реки Барл. Свою «Книгу простых радостей» он целиком посвятил дождю. Земля и он сам преисполнялись благодарности, когда дождь наполнял «всю атмосферу здоровой свежестью, какой никогда не заменит и не превзойдет слитый воедино аромат всех цветов».

Мне хочется думать, что этимологи ошибаются – что выражение «в порядке как дождь» было вполне логичным для Уолтера Рэймонда, да и сегодня оно представляется совершенно осмысленным. Отнесем писателя к числу тех людей искусства, которые просто любили дождь. На его взгляд, дождь как раз и воплощал полный порядок.

* * *

В качестве сюжетного хода дождь словно создан для того, чтобы сводить людей вместе. Порой им это приятно, а иногда они чувствуют себя неуютно, как в известном рассказе Томаса Харди «Три незнакомца», написанном в 1883 году. Три таинственных человека один за другим просятся на вечеринку в пастушьем домике, чтобы укрыться от проливного дождя, который «бил в стены, в склоны, в заборы», пока ветер выворачивал хвосты мелких пташек «наизнанку, как зонтики» ^[26]. Эти люди оказываются совершившим побег арестантом, палачом и братом беглеца. После того как незнакомцам удалось нагнать страху на всех гостей и двое из них ушли, палач и констебль соображают, что дали беглецу ускользнуть, и все участники вечеринки пускаются в погоню, но в итоге ловят не преступника, а его брата. Утром никого не повесили. И уже более столетия эта история остается популярной благодаря дождю – на нем держится весь сюжет, он создает ореол тайны и, что символично для глубоко религиозного Харди, ставит палача и осужденного в равные условия: дождь проливается на правых и виноватых.

Зачастую появление дождя на странице или экране сигнализирует о грядущем несчастье или злодеянии. Вышедший в 1929 году роман Эрнеста Хемингуэя «Прощай, оружие!» наполнен дождем как метафорой знамения и рока, судьбы и смерти – но еще и страстного стремления. После того как подруга главного героя Фредерика Генри умирает при родах, Хемингуэй замыкает круг бед заключительной фразой: «Немного погодя я вышел и спустился по лестнице и пошел к себе в отель под дождем» ^[27].

Хемингуэй написал сорок семь разных вариантов последних строк книги, прежде чем остановился на том, в котором Генри под дождем возвращается в отель. Некоторые варианты были слишком солнечными, во многих фигурировал дождь. Но в самую точку попадал только выбранный писателем образ – дождь, подразумевающий слезы человека, который не в силах выразить свое горе.