История Древнего мира. От истоков цивилизации до падения Рима - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Уайс Бауэр cтр.№ 135

На северо-западе могущественными лидийцами Малой Азии правил теперь Крез, сын Алиатта, который расширил свою империю еще дальше; фригийцы теперь являлись вассалами Лидии, а лидийцы заключили союзы с греко-ионическими городами вдоль побережья. «Сарды находились на вершине своего процветания, – замечает Геродот, – их посещали… все образованные греки, жившие в то время, включая Солона Афинского». Солон тогда находился в десятилетнем изгнании, высланный из своего города. Торговые пути через Малую Азию приносили Крезу столько же дохода, сколько и его предшественнику Мидасу двести лет тому назад; и, подобно Мидасу, Крез приобрел репутацию одного из богатейших людей мира.

Набонид уговорил Креза заключить формальный союз между Вавилоном и лидийским престолом. Он находился также в мире с Египтом. Судя по всему, в течение какого-то короткого периода он вообще не имел врагов.

Но то был очень короткий период. Кир не забыл обид на своего деда; очень вероятно, что его мать помогала ему помнить о них. По словам Геродота, он был «самым храбрым и самым любимым в своем поколении». Его семья, Ахемениды, принадлежала к племени пасаргадов, самому крупному и самому могущественному из всех персидских кланов. Эти люди уже были на его стороне, если бы он решил восстать против господства мидян, и он начал уговаривать другие племена, одно за другим, присоединиться к нему. Правление мидян становилось все более тягостным для персов, и Кир находил уши, желавшие услышать его слова: «Освобождайтесь от рабства… вы, по крайней мере, равны Мидии во всем, включая военное искусство!»¹³

Кроме того, на его стороне был старый Харпаг. «Кир по очереди встречался со всеми наиболее важными мидянами, – говорит нам Геродот, – и пытался убедить их в необходимости утвердить его своим лидером, чтобы положить конец правлению Астиага». По-видимому, поведение Астиага становилось все более и более отвратительным, потому что мидяне стали один за другим поворачиваться в сторону плана Харпага.

Когда все было готово, Кир и его персы начали марш к Экбатане. Дозорные Астиага подняли тревогу. Старый царь находился еще в достаточно здравом уме, чтобы помнить прошлое – он приказал посадить на кол вне стен Экбатаны мудреца, который истолковал его сон как уже исполнившийся. Затем он созвал свои войска и поставил во главе армии Харпага, который великолепно играл свою роль уже много лет. Харпаг повел мидян против персов – и быстро перешел на их сторону вместе с большинством командиров. Вероятно, это был самый счастливый момент его жизни.

Горстка верных Астиагу солдат разбежалась. Астиага взяли в плен, Кир занял Экбатану, объявив себя царем мидян и персов. «Вот как пришла к концу власть Астиага после правления в течение тридцати пяти лет, – заключает Геродот. – Из-за его жестокости Мидия стала провинцией Персии после господства в течение 128 лет в той части Азии, которая лежит за рекой Галис».¹⁴ Кир продемонстрировал то же нежелание проливать царскую кровь, которое сохранило его собственную жизнь – он не убил деда, но держал его в комфортном заключении до тех пор, пока старик не умер естественной смертью.

Теперь персидская семья Ахеменидов правила землями на востоке. Кир не собирался захватывать Вавилон, своего старого союзника, но он намеревался править империей. Как только Астиаг умер, он счел договор между лидийцами и мидянами аннулированным и направился к владениям своего двоюродного деда Креза.

Две армии встретились у реки Галис и долго бились без результата. В итоге Крез отступил, намереваясь послать в Вавилон за помощью, но Кир ворвался в Лидию и в конце концов блокировал лидийскую армию у самой столицы Сарды. Он разгромил лидийскую кавалерию, бросив в бой верблюдов, которые напугали лошадей, затем обложил город и взял его после всего лишь четырнадцати дней осады.¹⁵

Кир посчитал, что его люди заслужили награду, поэтому позволил им ворваться в город и растащить его баснословные богатства. Тем временем Крез, взятый в плен и приведенный к Киру, наблюдал за этим со стены, стоя рядом с захватчиком. Он не произнес ни слова, поэтому Кир спросил его, почему он не подавлен, видя, как исчезают его богатства. «Те богатства, что они грабят, – ответил Крез, – уже не мои, а ваши». На это Кир немедленно приказал прекратить грабеж.¹⁶

Кир, законченный прагматик, награждал других с великой щедростью до тех пор, пока это сулило ему преимущества. ^[196]

Даже более поздние писатели, которые идеализировали его, – такие, как греческий полководец Ксенофонт, сражавшийся некоторое время на стороне персов, и написавший «Образ Кира», где попытался объяснить, как сдержанность, справедливость и «щедрость души»¹⁷ Кира помогали ему создавать самую великую империю в мире, – неумышленно открывают, что стратегией Великого Царя были сила, страх и подавление. «Человеку легче, – начинает Ксенофонт, – управлять любыми зверями, чем править человеческими существами».

Однако,

Несмотря на справедливость и щедрость души, он превосходил других царей прежде всего в организации террора. «Он мог распространить страх по отношению к себе так широко по миру, что устрашал всех, – сообщает Ксенофонт перед тем, как перейти к восхвалению справедливости Кира, – и никто не пытался совершить что-либо против него».¹⁹ То, чего он не мог сделать страхом, он покупал; он был достаточно щедр в случаях, когда расходы давали перспективу большего приобретения. Как пишет Ксенофонт много позднее: