Искушение астрологией, или Предсказание как искусство - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Берлински cтр.№ 61

Химия живых существ основана на углероде, который может создавать связи с другими атомами в четырех различных направлениях, а значит, способен строить бесконечно большие и сложные органические соединения. И такого материала вокруг навалом [181]. Все это озадачивает не меньше, чем падение яблок на землю и определенность расстояний между планетами. Возникает справедливый вопрос — почему? Наверное, этим же вопросом задавался и Кеплер. И дух Кеплера, подобно дрожащей клеточной цитоплазме, парит над данной дискуссией.

В 1946 году астроном Фред Хойл опубликовал первое из своих новаторских изысканий «Синтез элементов из водорода». В этой работе он представил чрезвычайно интересную теорию, противоречившую доминировавшим тогда в науке представлениям. Богатое и сложное многообразие химических элементов, утверждает Хойл, вероятно, было получено в результате многостадийного процесса, который начался с водорода и шаг за шагом шел к построению углерода, при этом Вселенная на каждой стадии все увеличивалась и увеличивалась. Этот процесс нельзя назвать химическим в обычном смысле этого слова. Химия не сует нос внутрь атома. Материя, по всей видимости, создавалась в звездах.

Если водород — первое звено в этой цепи, то дейтерий — следующее. Дейтерий получается в результате ядерной реакции, в которой участвуют два ядра. Это — жизненно важная стадия в создании углерода. В природе есть четыре фундаментальных взаимодействия: гравитация, электромагнитное, слабое и сильное ядерные взаимодействия. Как и все остальное, сильное ядерное взаимодействие выражается числом. И значение этого числа очень важно. Окажись оно слабее, чем есть, ядра водорода не смогли бы сцепиться. Окажись сильнее — звезды давно бы уже сгорели дотла.

Но ничего такого не произошло. Значение сильного ядерного взаимодействия таково, каково есть.

Следующий шаг относительно прост. Ядра дейтерия объединяются и образуют гелий. Вообще-то кулоновские силы должны бы мешать ядрам гелия объединяться, однако два блуждающих гелиевых ядра, встретившись внутри звезды, могут сцепиться и образовать промежуточный бериллий (изотоп). Такой вот завораживающий небесный танец, причем весьма непостоянный, ибо изотопы бериллия крайне недолговечны.

В 1953 году Эдвин Солпитер открыл, что существует ядерный резонанс между ядрами гелия и промежуточного бериллия — словно для того, чтобы способствовать созданию атома бериллия. То, что могло бы стать просто плевком в бездну, в данном случае превратило гелий в новый элемент.

Но это пока не углерод. И тут Хойл выдвинул свою самую дерзкую гипотезу. Еще до появления каких-либо доказательств он предсказал существование второго ядерного резонанса, между бериллием и гелием, причем такого, который, в свою очередь, позволит великому звездному горнилу производить углерод в изобилии. И это предположение подтвердилось. Стадии создания углерода открылись человеческому разуму, как и путь к возникновению жизни.

Хойла очень тревожили особые ядерно-резонансные уровни, им открытые. В том, что они выражают физические свойства материальных объектов, сомнений не оставалось. Но что же объясняет появление этих физических свойств в длинной цепи от Большого взрыва до зарождения жизни? В этом вопросе от законов физики и капризов случайности толку мало.

«Интерпретация фактов на основе здравого смысла, — сделал вывод Хойл, — подсказывает, что с физикой позабавился сверхразум, впрочем, с химией и биологией тоже. В природе нет никаких слепых сил, о которых стоило бы говорить».

«Когда я писал Царю, моему Господину, — давным-давно вывел Набу-аххе-ириба, — отмечая, что „боги открыли уши Царя, моего Господина“, подразумевал я лишь одно… боги… посылают весть с небес».

Все астрологи машут нам из страны мертвых. Вот вавилонские писцы выводят заостренными палочками на табличках из сырой еще глины значки страшных предзнаменований. Вот Валаси и Урад-Нанна, оба обеспокоенные здоровьем царя. Халдей Берос и Веттий Валенс, так и не открывший своих финансовых тайн. Строгий Птолемей, одиноко сидящий в библиотеке; Асклетарион и Доротей из Сидона тоже просят, чтобы их не забыли. Как и Августин из Гиппона, Алкуин, Абу-Машар, аль-Кинди, Бируни, Газали и Михаэль Скот. Пришел и Альберт Магнус, благородный, но смущенный. Фома Аквинский. Магистры медицины из Парижского университета. Доктор Торний, уже убегающий на новое вскрытие. Вот и Тихо Браге с пластинкой на носу. Иоганн Кеплер и Уильям Лилли. Жерар Энкосс, сгинувший в водовороте Первой мировой войны, печально машет и обнимает за плечи Поля Шуанара. Мрачные нацистские астрологи заученно вскидывают руки в приветствии. Газетные предсказатели заняты своим делом. И Мишель Гоклен передает привет.

Они, эти астрологи, были очень разными людьми, но, несмотря на все различия, блестяще сыграли свои роли в великой драме, продолжавшейся четыре тысячи лет. Они серьезно относились к возложенным на них задачам и воспринимали свои способности как дар. А победили их проблемы, которые они не смогли решить. Нынче астрологов на сцене уже нет. Зрители ушли из театра. И только арахисовые скорлупки остались в проходах между рядами. Нет сомнений, астрология — наука неудавшаяся. Но вот астрологи… Да здравствуют они и пусть будут счастливы, ибо в рвении своем и наивности стали они поборниками теорий, которым мы не можем больше доверять, но и отказаться от которых нет ни сил, ни желания.

Я благодарен моему редактору в «Харкорт» Джейн Исей — именно она подсказала мне написать книгу о том, что сама назвала «неудавшейся наукой». Чудесный совет. И, последовав ему, я попал в пространство, дотоле мне неизвестное. Мой агент, Сьюзан Гинсбург, как всегда, дала толковые редакторские рекомендации и поразительно воодушевила меня. Также хочу выразить благодарность моему доброму другу, Моррису Солкоффу, выдающемуся лингвисту, за тщательный разбор рукописей.

Но больше всего я обязан своему сыну, Мише Берлински, который стал моим главным помощником. Во всякую погоду Миша, не жалея сил, ездил по библиотекам Соединенных Штатов и Европы, знакомился с фондами, а затем подробно изучал их: находил малопонятные документы, разыскивал источники, нападал на следы ученых, чего исследователи, не обладающие его безупречным классическим образованием, просто не смогли бы сделать. Структура книги во многом определилась благодаря его разумным советам. Миша не только работал моим ассистентом, но и стал моим редактором, разбирая рукопись строчка за строчкой и побуждая меня исправлять то, что было написано в спешке или небрежно. И если что-то я решил сделать по-своему, несмотря на его рекомендации, давайте припишем эту дерзость отцовскому желанию сохранить лицо.

Мы с Мишей вместе хотим выразить благодарность всем организациям, где проводились исследования для этой книги: библиотеке Джорджтаунского университета в Вашингтоне, округ Колумбия, библиотеке Американского университета, Национальной библиотеке Франции, Библиотеке восточных языков, библиотеке Музея человека, Библиотеке святой Женевьевы и библиотеке Института наук о человеке. Всячески высмеиваемая за архитектурную непритязательность, Национальная библиотека — превосходно работающая организация. Она обладает беспримерным собранием классических и современных источников. Мы оба получили огромное удовольствие, работая в ее стенах.