Критическая масса. Как одни явления порождают другие - читать онлайн книгу. Автор: Филип Болл cтр.№ 26

В Англии деятельность Кетле пропагандировал один из видных сторонников социальной физики Генри Томас Бокль (1821-1862). Подобно многим последователям позитивистской философии Конта Бокль был ярым противником любого вмешательства государства в жизнь гражданского общества. Кетле полагал, что открытые им статистические законы являются почти абсолютными и поэтому слабо зависят от правительственных действий или распоряжений. Однако Бокль был гораздо последовательнее в этом вопросе и считал, что правительство даже не должно пытаться осуществлять такое вмешательство. Подобно Адаму Смиту Бокль проповедовал принцип свободы предпринимательства и полагал, что правительство должно предоставлять людям максимально возможную свободу действий, так как, подчиняясь собственным законам развития, общество «само выработает порядок, симметрию и законность», в то время как «правительственные законодатели почти всегда выступают в качестве разрушителей, а не созидателей»²⁴.

По мнению Бокля, философы-метафизики прошлого тщетно пытались указывать обществу пути развития, бессмысленно беспокоясь о том, что люди прекрасно делают сами. Социальная статистика, будучи эмпирической наукой, не нуждается в теоретических обоснованиях, она просто обнаруживает требуемые законы анализом численных данных. В качестве примера Бокль приводит историю, которая раньше представляла собой не науку, а просто собрание повествований о королях и королевах.

Кант предвидел, что поиски «исторических законов» приведут к тому, что коллективное поведение будет стирать любые проявления непредсказуемости поведения отдельных личностей, и в своем эссе Идея универсальной истории с космополитической точки зрения (1784) писал, что «отдельные люди и даже целые народы мало размышляют в процессе достижения своих целей, так как... люди неосознанно управляются неизвестными им целями природы»²⁵. Возражая Канту, Бокль доказывал, что история направляется «великой истиной», что «деятельность отдельных людей и целых народов никогда не является бессмысленной, а кажущаяся причудливость событий составляет часть узора всеобъемлющей системы мирового порядка... основополагающей закономерности современного мира»²⁶.

Этот мировой порядок и соответствующие ему закономерности Бокль попытался выявить в своей известной книге История цившизации в Англци. Работа над Историей оказалась столь изнурительной и напряженной, что он умер, успев выпустить между 1857 и 1861 годами лишь два первых тома этого обширного труда, причем в книге рассматриваются больше проблемы мировой истории, чем конкретные сведения собственно об Англии. Причиной такого смещения тематики стало то, что Бокль первоначально планировал написать курс всемирной истории и поэтому начал изложение с основополагающих идей своей теории, намереваясь в последних томах перейти к истории собственно Англии, в развитии которой, по мнению Бокля, универсальные законы проявились значительно сильнее, чем в других странах.

Из всего разнообразия закономерностей, выявленных социальной статистикой, Бокль отобрал лишь основные, которым отдавал предпочтение еще Кетле: показатели рождаемости и смертности, уровень преступности, статистика самоубийств, статистика заключения браков. Книга История цивилизации в Англии предлагает читателю интереснейший срез интеллектуальных представлений британского общества, основанных на весьма общей либеральной идее свободы предпринимательства, для которой любое вмешательство государства в дела общества представляется не просто излишним, но зачастую и вредным. По этому же поводу Уильям Ньюмарч, член лондонского Статистического общества, писал:

В том же году английский экономист Нассау Сеньор выразил общую тенденцию (нем. Zeitgeist — «дух времени») в следующей формулировке: «Люди подчиняются тем же законам, что и неодушевленная материя»²⁸.

Впрочем, стоит отметить, что идеи, связанные с новым статистическим подходом к описанию человеческой жизни и поведения, представлялись совершенно чуждыми и странными многим другим деятелям политики, культуры и литературы. Так, в журнале Household Worlds, издаваемом Чарльзом Диккенсом, Фредерик Хант с издевательской интонацией писал, например, о пользе учета статистики бракосочетаний следующее: «Ученые вдруг стали выступать в качестве астрологов, цыганских гадалок и деревенских колдуний, якобы обнаруживая тайные и сверхтайные законы природы, которые подобно звездам в астрологических прогнозах могут как-то управлять судьбой и способствовать заключению браков между юными девицами и заядлыми холостяками»²⁹.

Знаменитый поэт и философ Ральф Уолдо Эмерсон также весьма скептически относился к детерминизму, якобы присущему законам статистики. В эссе Судьба (1860) он писал, что «эта новая наука статистика утверждает, что как самые обычные вещи, так и экстраординарные события могут быть сведены к точному расчету, если они относятся к достаточно большой группе населения».

Особенно издевался Эмерсон над претензиями статистики на точность предсказаний и их неизбежность: «Из этого следует, что в очень большом городе самые обычные события и даже события, вся прелесть которых состоит только в их обыденности и привычности, должны происходить взаимосвязанно и неизбежно, подобно тому как к завтраку всегда подают сдобные булочки. Журнал Punch должен поэтому печатать одну хорошую шутку в неделю, газеты — придумывать хотя бы одну хорошую новость в день и т. п.»³⁰.

Марк Твен в заметке, посвященной Бенджамену Дизраэли, называл статистику постоянным бедствием и заклеймил ее ставшим затем очень популярным афоризмом: «Существуют три вида лжи: ложь, гнусная ложь и статистика»³¹. Фридрих Ницше, для которого статистические теории были неприемлемы, поскольку он полагал, что историю творят лишь «великие личности», выразился с характерной для него жесткостью: «Если законы истории существуют, то и законы, и сама история теряют всякую ценность»³².

Идея о проявлении закономерностей в явном хаосе и беспорядке кажущихся совершенно случайными процессов вдохновила и обнадежила многих ученых. Обнаружение статистических законов общества побуждало многих из них к поиску аналогий этих законов для случайных процессов в физическом мире. Среди таких ученых был и Джеймс Клерк Максвелл. Через несколько месяцев после опубликования книги Бокля Максвелл писал своему другу Льюису Кэмпбеллу: «За одну ночь я прочел 160 страниц Истории щівилизащи Бокля. Автора отличают самодовольство, сильнейший позитивизм, злоупотребление вводимой терминологией и другие недостатки. Однако книга содержит, помимо простой болтовни, и много оригинальных мыслей, интересных данных по рождаемости и т.д.»³³.