Приключения английского языка - читать онлайн книгу. Автор: Мелвин Брэгг cтр.№ 21

«Если Филиппу удастся, Боже упаси нас, осуществить все свои коварные планы, – сказал он, – то тогда он полностью сметет наш английский язык с лица земли». Может, он и в самом деле так считал, но, учитывая, что это сказал король, чьим первым языком был французский, а его ближайшие предки держали страну вместе с ее языком под железной пятой, трудно не усмотреть в этом здоровую долю иронии. Однако сам король видел в этом боевой клич, обращенный к новому, объединенному народу. Вторжение так и не состоялось, и Эдуард отошел от оппортунистической приверженности английскому языку: во всех официальных вопросах главными языками церкви и государства по-прежнему оставались латынь и французский.

Но его отчаянное и вдохновенное обращение к английскому языку рассчитано был превосходно. С наступлением нового, XIV века этот язык становился одним из трех языков, которые полагалось знать любому жителю страны. В 1325 году летописец Уильям Нассингтон писал:

Содержание фрагмента сводится к следующему: «Полагаю, на латыни могут говорить лишь те, кто изучал ее в школе, а приближенные ко двору говорят по-французски, но не владеют латынью». И далее: «А некоторые, чье владение французским далеко от совершенства, немного знают латынь. Есть и такие, кто прекрасно понимает английский, но не владеет ни латынью, ни французским. При этом образованные и неграмотные, стар и млад, все понимают английскую речь».

Последнее утверждение свидетельствует об оттепели. Английский язык, надолго замороженный в подполье и утративший многие слова под ледяным ветром из Нормандии, вновь начал выходить на поверхность, пусть еще далекий от своих прежних командных позиций, но уже готовый двигаться вперед. Песни в стиле французских трубадуров теперь пели по-английски. В некоторых областях по-прежнему продолжали переписывать и распространять древнеанглийские проповеди, что начало оказывать влияние и на другие стороны христианского учения.

Особым жанром средневековой литературы был бестиарий; в нем приводились описания птиц и животных, поведение которых легло в основу уроков о христианской морали. Считалось, что животный и растительный мир символизировали религиозные истины и что «существа этого чувственного мира означают невидимые свойства Бога». Обычно их писали на латыни, но один экземпляр конца XIII века приводил текст не на латинском, а на английском языке. В современном переложении текст этот выглядит следующим образом: «У оленя два свойства. Он носом извлекает гадюку из камня и глотает ее. Яд обжигает оленя. Затем он спешит к воде и пьет… Кит – самая крупная из рыб. Плывущий по течению кит похож на остров. Проголодавшись, он широко зевает и источает сладкий аромат».

Можно привести описание льва, чтобы лучше представить себе характер бестиария. Английский язык, освоив этот непритязательный, но красочный жанр латинской литературы, проявил стремление к росту, готовность затрагивать темы, которые, как было принято считать в покоренной норманнами стране, превышали его возможности.

Вот несколько строк на среднеанглийском:

И тут же приводится символическое истолкование, включающее Христа и дьявола, добро и зло:

Английскому языку предстояла продолжительная, жестокая и кровопролитная битва на усеянном мучениками пути к месту, подобающему ему в церкви. Предзнаменованием этого стал англоязычный бестиарий. Будущее прокралось втихомолку благодаря животным.

Так же украдкой пришла и самая страшная за всю историю человечества пандемия чумы. В 1348 году воплощением дьявола в бестиарии был черный грызун с латинским именем Rattus rattus. Эти черные крысы пробрались на берег в Уэймуте с прибывшего из Европы корабля. Они несли с собой смертоносный багаж, который наука наших дней называет Pasteurella pestis, известный в XIV веке как Великий мор, или Черная смерть.

Самая ужасная вспышка чумы настигла Британские острова и коренным образом изменила многое, в том числе и язык.

Зараза распространилась сначала на восток страны, а затем на север. Крысы облюбовали людские поселения, гнездясь под полом, без труда пробираясь по рыхлым стенам из плетня и штукатурки и повсюду перенося за собой зараженных бубонной чумой вшей. По некоторым оценкам, погибла треть населения Англии, составлявшего в то время около 4 млн. Многие из тех, кому удалось выжить, стали калеками на всю жизнь. Местами полностью вымерли целые поселения. В Хертфордширском городке Эшвелле, например, чья-то рука, возможно, отчаявшегося приходского священника, нацарапала на стене колокольни краткую и печальную хронику на ломаной латыни: «Впервые мор пришел за один год до 1350… 1350 год был безжалостным, диким, жестоким, выжила лишь малая толика».

Однако именно малая толика продолжит нашу историю английского языка. Этой малостью были английские крестьяне, которым удалось выжить. Черная смерть, безусловно, была настоящей катастрофой, но она же повлекла за собой цепочку социальных изменений, способствовавших скорому восстановлению английского языка в правах в качестве признанного языка коренных жителей. Выжившие способствовали тому, что по тропе, проложенной Черной смертью, английский язык продолжил свой путь.

Дело в том, что Черная смерть убила несоразмерное множество священнослужителей, уменьшив тем самым власть латинского языка в стране. В условиях, где люди жили в тесном кругу, как, например, в монастыре или другой религиозной организации, число заболеваний могло быть сокрушительным. В приходах священники порой заражались, ухаживая за больными прихожанами, а иные просто убегали из охваченной чумой местности. В итоге численность говорящего на латыни духовенства значительно сократилась – в некоторых районах страны почти наполовину. Нередко их место занимали миряне, порой едва грамотные и говорящие только на английском.

Но еще важнее было то, как Черная смерть повлияла на фундамент общества – именно на тех людей, которые за английский язык держались крепче всего, среди которых он развивался и созревал.

Оказалось, что во многих районах страны почти некому было возделывать поля и выращивать скот. В результате острой нехватки рабочей силы те, кто занимался простым трудом, впервые обрели голос, им представилась возможность вырваться из феодальных тисков прошлого и потребовать лучших условий и более высокой оплаты. В отчаянной попытке заглушить поднимающийся непокорный ропот власти издавали объемные и суровые указы, запрещавшие рабочим требовать повышения оплаты. Но тщетно. Заработная плата повышалась. Цены на недвижимость падали. Многие крестьяне, ремесленники и другие люди, которых можно назвать рабочим классом, обнаружили опустевшие после чумы фермы и дома и не замедлили их заселить.