Первопроходцы. Русские имена на карте Евразии - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ципоруха cтр.№ 39

Из Торопца Лепехин послал Озерецковского с самостоятельным заданием по сбору коллекций в Витебск. Сам он двинулся по берегу Западной Двины, по пути осматривая и описывая залежи железной руды и колчедана, берега реки Межи, притока Западной Двины, густые леса на Смоленщине.

Из Смоленска он направился в город Мстиславль на реке Виохре, в окрестностях которого обнаружил железистый камень, известняки, охру, глину, пригодную для производства кирпича и посуды. Затем отряд продвинулся вниз по реке Сож до ее впадения в Днепр, а по его левому берегу Лепехин добрался до Могилева и далее прошел до Орши. Выйдя вновь к Западной Двине близ Витебска, он побывал в Полоцке. Лепехин направил Озерецковского и Мальгина по самостоятельным маршрутам в Ригу, а сам продолжил свой путь по берегу Западной Двины, проводя опись и сбор коллекций.

Добравшись до Риги, он намеревался отправиться на острове Эзель, «чтобы познакомиться с продуктами Балтийского моря». Но из-за плохой погоды карбасы на Эзель не ходили, и он осмотрел морской берег между Ригой и Перновым (теперь Пярну).

Из Риги экспедиция возвратилась в Петербург, причем на обратном пути Лепехин вновь послал своих помощников по разным маршрутам, чтобы увеличить район, осмотренный членами отряда.

Так успешно закончилась вторая экспедиция Лепехина. В результате работы экспедиционного отряда удалось составить определенное представление о природных богатствах, полезных ископаемых, состоянии промышленности и сельского хозяйства во вновь присоединенных к России землях. Были собраны этнографические сведения о населении края, привезены богатые ботанические и зоологические коллекции.

Оценивая деятельность И. И. Лепехина как путешественника и натуралиста, стоит вспомнить слова его ученика и спутника Н. Я. Озерецковского:

«Кто путешествует для одной только цели, для известного предмета, тот, достигши оного, остается удовлетворен; но путешествовать для бесчисленных природы произведений, наблюдая оные, собирать и описывать, значит неусыпно бодрствовать и духом и телом. В таких непрерывных заботливостях провел Лепехин целые шесть лет».

В последующие годы, до своей кончины в 1802 году, академик И. И. Лепехин продолжал интенсивно трудиться и написал ряд работ по зоологии, ботанике, медицине, ветеринарии, географии и истории. С 1774 года до конца жизни он был бессменным директором Ботанического сада Академии наук и много сделал для того, чтобы сад действительно стал центром ботанических исследований по разведению и изучению редких и экзотических растений и местом практических занятий по ботанике студентов и гимназистов. Тем более что с 1777 по 1794 год он успешно руководил гимназией Академии наук. Лепехин уделял много внимания переводу на русский язык научных трудов, вышедших за границей.

Он участвовал в организации нового научного учреждения — Российской академии, основанной в Петербурге в 1783 году под председательством княгини Е. Р. Дашковой. Эта академия существовала независимо от Академии наук до 1841 года, после чего была присоединена к последней в качестве Отделения русского языка и словесности. Лепехин в 1783 году был избран непременным секретарем Российской академии и исполнял эту должность до своей кончины в 1802 году. Он активно участвовал в собирании материалов для составления всех шести томов «Словопроизводного словаря» русского языка, своеобразного энциклопедического словаря, в котором не только приведены сами слова, но и даны довольно подробные пояснения, что они означают.

Поистине научным подвигом явился перевод и комментирование многотомной «Всеобщей и частной естественной истории» выдающегося французского натуралиста Бюффона. В 1789 году академики И. И. Лепехин и С. Я. Румовский представили перевод I тома, затем Лепехин перевел следующие тома. В 1800 году он закончил перевод VI тома, в 1801 году — VII–IX томов, а перед самой кончиной — X и части XI тома. Перевод этой эпохальной для развития «натуральной истории» книги явился завершением многолетней плодотворной научной деятельности И. И. Лепехина.

А как же сложилась жизнь у его ученика — студента Николая Озерецковского? После возвращения из последней экспедиции в Белоруссию Лепехин представил его на получение звания адъюнкта Академии наук. Предложение Лепехина поддержал известный натуралист академик Эрик (Кирилл) Густавович Лаксман. Однако не все академики согласились с предложением Лепехина. Академия постановила отправить Озерецковского для усовершенствования его знаний в заграничный университет. Он около пяти лет обучался в университетах Лейдена и Страсбурга, защитил в 1778 году диссертацию на ученую степень доктора медицины и по возвращении в Россию был избран адъюнктом Академии. А через три года по особому указу Екатерины II он стал академиком.

Императрица сочла Озерецковского подходящим наставником для 17-летнего графа Бобринского, питомца ее фаворита Григория Орлова и, как установлено историками, ее внебрачного сына, которого решено было отправить в путешествие с целью ознакомления с Россией и зарубежными странами.

Когда путешественники приехали в Париж, то опекаемый недоросль, несмотря на увещевания наставника, стал увлекаться посещением игорных и «веселых» домов. Видя, что его уговоры не действуют, Озерецковский заявил, что хочет оставить опекаемого и возвратиться в Россию. Бобринский отказался дать ему средства на проезд, но и без них наставник все равно отправился на родину. В этом, видимо, проявился цельный и прямой характер ученого. Нам известно из сообщения современника всей этой истории, что ученый «был послан с графом Бобринским путешествовать; но в Париже не могши с ним поладить, возвратился в Россию пешком».

Многообразная научная деятельность Озерецковского продолжалась еще много лет до его кончины в 1827 году. И так же до преклонных лет он участвовал в исследовательских экспедициях. В 1785 году по поручению Академии наук он обследовал Ладожское и Онежское озера.

_{Николай Озерецковский}

Летом 1785 года он на речном судне поплыл вверх по Неве и высадился на побережье Ладожского озера недалеко от истока Невы. Для современного читателя странно будет читать в его отчете о густых лесах в 50 километрах от Петербурга, в которых водились медведи, волки, лисицы, лоси, барсуки и куницы.

Он на себе ощутил силу водной стихии, плавая по озеру на парусном судне: «Ладожское озеро весьма часто от ветров в ужасное приходит волнение… вода оного действием ветров вздымается от самого дна и производит валы, страшным горам подобные; так что судно более по озеру взметается, нежели плавает».

Он описал берега этого озера, большей частью «низкие, отмелые… без глубоких губ или заливов». Только у северного, более высокого берега имеется много губ и островов. Ученый описал их, выполнил промеры глубин и сделал правильный вывод, что к северу от острова Коневиц озеро становится глубже.

Посетил он остров Валаам, известный старинным монастырем и трехдневной ярмаркой, происходившей там раз в году, на которую приезжали олонецкие и тихвинские купцы и жители всего побережья Ладоги. Ученый составил карту острова и открыл небольшое месторождение железной руды.