Один день в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Анджела cтр.№ 13

Действительно, центральный ориентир для римлян – полдень, когда солнце в самой высокой точке. В этот момент наступает середина дня: прошло шесть часов с рассвета, осталось шесть часов до заката. Очевидно, что летом дни длиннее, а зимой короче. Поэтому летние часы «длиннее» зимних. И намного. К примеру, от полудня до часа дня летом проходит семьдесят пять наших современных минут, а зимой всего сорок четыре, почти половина!

То же самое происходит, только наоборот, с ночными часами, про которые чаще говорят vigiliae, буквально «стражи» (из лексикона военных): каждая ночь, таким образом, делится на четыре «стражи» по три часа каждая.

Ясно, что с такими «плавающими» часами и не имея точных приборов для определения времени, какие есть у нас, римляне в повседневной жизни не были строги в отношении времени встречи и терпимо относились к опозданиям. Но был и способ соблюсти пунктуальность, например условиться о встрече на форуме, «когда он наполовину полон»; если бы мы каждый день проверяли, глядя на часы, то заметили бы, что этот момент примерно соответствует одному и тому же времени дня… Но настоящими стрелками, отмеряющими время римлян, были на самом деле занятия, сменявшие друг друга в течение суток.

Для удобства, однако, мы в нашей экскурсии по Древнему Риму будем продолжать пользоваться современной системой подсчета времени, к которой привыкли.

Тем временем на улицах становится все оживленней. Люди снуют туда-сюда. В основном это мужчины. Точнее, рабы: это понятно по их грубым туникам, часто заношенным и грязным. У некоторых выбриты головы. Никто не гуляет, все торопятся. Понятно, им надо успеть исполнить первые поручения этого дня. Наступает своего рода «час пик» для рабов. Странно не слышать стука каблуков, а лишь шарканье сандалий. Действительно, в Риме обувь без каблука, с плоской подошвой. Исключение составляют легионеры, чьи сандалии (caligae) снабжены множеством железных гвоздей, чтобы лучше цеплять ступни за землю, вроде наших футбольных бутс. Вообще-то, каблуки встречаются, но только на некоторых видах обуви, в первую очередь женской.

Мимо нас проходит раб с большим тюком, завернутым в простыню. Наверняка несет тогу или скатерти в стирку. А как стирают одежду в Риме? Ее несут в прачечную, называемую «фуллоника» (fullonica). Там ткань будут обрабатывать различными способами, от которых мы бы, пожалуй, брезгливо поморщились. В самом деле, туники, тоги, простыни погружаются в емкости, наполненные водой, смешанной со щелочами, такими как сода, смектическая, или сукновальная, глина либо… человеческая моча! На углу многих улиц, особенно около красилен, можно увидеть большие амфоры с отверстием в боку, в которые прохожие справляют малую нужду. В определенный час рабы сливают мочу, которую затем используют в прачечных. Если такая работа кажется вам неприятной, подумайте о тех рабах, которые часами, подобно нашим прачкам, полощут одежду в емкостях с мочой, среди невыносимой, тошнотворной вони… Затем одежду полощут, выбивают и обрабатывают другими веществами (как, например, creta fullonica – сукновальная глина), чтобы свалять и придать большую плотность. После выкручивания одежду развешивают для просушки во дворах, как делают у нас на балконах многоквартирных домов (в Древнем Риме это можно было делать и на улице), а затем разглаживают специальными прессами.

Любопытный факт: отбеливатели уже существуют. После стирки белые ткани натягиваются на конструкцию в форме купола из деревянных арок высотой чуть менее метра. Получившимся куполом накрывают жаровню, где разогревают серу. Говоря словами римлян, окуривание серой дает «белый цвет, белее которого нет»… Затем раб отнесет чистые глаженые вещи домой.

Раб с тюком одежды торопливо продолжает путь, но вот его неожиданно заслоняют от нас появившиеся из боковой улицы носилки. Эта «карета, запряженная людьми» на мгновение перекрывает панораму улицы. Кто там внутри, понять невозможно: все занавешено. Перед носилками бежит специальный раб, расчищающий путь в толпе. Поэтому носилки исчезают в переулке так же неожиданно, как появляются.

Пойдем по улице дальше. Наш слух привлекает взрыв смеха из уже открытой лавки. Еще пара шагов, и перед нами типичная римская утренняя сценка: цирюльник (его называют «тонсор», tonsor) за работой. Веселье и беззаботная болтовня, царящие в этих заведениях, так же типичны для первых утренних часов столичной жизни, как, впрочем, и жизни всех других городов империи…

Если не считать немногих счастливцев, располагающих домашним рабом-цирюльником (как наш доминус), всем остальным для бритья или стрижки волос приходится посещать цирюльни.

Так tonstrinae (цирюльни) становятся местом встреч, настоящими мини-гостиными, где перебрасываются шутками, обмениваются анекдотами и новостями, но в первую очередь – сплетнями и слухами.

По сути дела, мы можем обнаружить в этих заведениях многие черты, присущие современным парикмахерским. Клиенты, ожидающие своей очереди, сидят на скамьях вдоль стен. На стенах висят зеркала. Посередине на табурете сидит обслуживаемый в данный момент клиент: большая салфетка прикрывает плечи и часть груди.

Мужские прически в эту эпоху, к счастью, довольно просты. Император Траян, которому многие подражают, носит волосы зачесанными вперед и довольно коротко остриженными на лбу.

Мужчина осматривает себя в зеркало, проверяя качество стрижки: каждый взмах ножницами оставил на волосах заметные «ступеньки»… Что тому виной, спешка ли из-за ожидающих клиентов, или просто ножницы в то время еще слишком несовершенны, не сравнить с нашими? Похоже, так оно и есть: для римлян это обычное дело; даже у Нерона волосы были подстрижены «лесенкой».

На соседнем стуле помощник бреет клиента. Пены для бритья не существует, единственное, чем увлажняют лицо, – простая вода! Обслужив первых клиентов, тонсор должен позаботиться о том, чтобы вновь наточить лезвие бритвы. Для этого он пользуется точильным бруском, смоченным… слюной!

Он осторожно придвигается к шее клиента и начинает скрести ее лезвием. Получить порезы и царапины довольно просто – достаточно вздрогнуть или не вовремя повернуться. К сожалению, явление это столь обычное, что со времен Августа за них предусмотрены специальные штрафы и наказания. А что делают при порезах? Чтобы остановить кровотечение, Плиний Старший советовал накладывать паутину, смоченную в оливковом масле и уксусе…

Не проще ли отпустить бороду? Ведь раньше так поступали и греки, и римляне… Увы – в тот период римской истории принято ходить бритым, иначе тебя «не поймут» – если только ты не солдат и не философ. Но подобное положение дел скоро прекратится. Конечно, никто еще об этом не знает, но со смертью Траяна, которая приключится через пару лет, вернется старинная мода на бороды. Ее возродит новый император, Адриан (возможно, чтобы прикрыть шрам), и все станут ему подражать. Для многих станет облегчением возможность избежать ежедневной пытки бритвой, за исключением самого тонсора, чьи доходы резко упадут…

Вот мы и дошли до пересечения с длинной улицей: она известна под именем Загородный взвоз (Clivus Suburbanus) и находится недалеко от терм Траяна. Вдалеке улица раздваивается, и между двух разветвлений устроен фонтан Орфея. По сторонам множество больших домов с мириадами окон, подобно театральным ложам, с видом на спектакль жизни. Тут многолюдно и шумно, например, слышен стук молотов котельщиков.