Братья. Книга 2. Царский витязь. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова cтр.№ 54

К тележке слева и справа подбегали торговцы, совали свёрточки, коробки́.

– Заступникам на довольствие…

– Хлеб да соль царевичу Гайдияру!

– Ты попомни, добрый господин, ты уж попомни: мой пирог тот, что с моло́ками!

Плетёный кузов был почти доверху полон. Гайдияровы отроки вовсю понукали вози́лку, скорым шагом доканчивали обход. Торопились, голодные, в свою бутырку – метать съестной оброк на столы.

Кто мешкал убраться с дороги, доискивался пинков. Спешно отступавшие люди опрокинули корзину игреца. Дудка покатилась, парнишка пополз на четвереньках, обшаривая мостовую. Ознобиша увидел его глаза: сплошные зрачки с еле заметными ободками голубизны. Парня оттащили за одежду, злополучная вагуда хрустнула под колесом.

Тут, затягивая гашник, подоспел отлучившийся младшенький. Всё сразу понял. Зло схватил что-то с земли, пустил в удаляющийся полосатый накидыш:

– Брата не тронь!..

Тухлая рыбья башка прилетела метко да сильно. Хоботному порядчику чуть ниже спины. Мокро шлёпнула. Расползлась, влипла. Пошёл смрад.

…Всё разом остановилось. Шаркнули по камню, застыли колёса. Канули в тишину ближние, дальние голоса… весь шум исада. Осталось греметь одно слово.

Брат!

Последний, сквозь кровь, взгляд Ивеня… едва заметный кивок…

Скварины руки, рвущие с Ознобиши готовую стянуться петлю…

Брат!..

Порядчики оставили торопиться к столу, забыли тележку с жареным и копчёным. Ударенный завернул плащ. Оба понурили зачехлённые копья. Зловеще двинулись на обидчика.

– Беги, Кобчик! – закричали нищие. – Утекай, дурень!

Младший метнул глазами по сторонам. Старший сидел на земле, беспомощный в одиночку. Гайдияровичи шли вперёд.

– Во имя Эрелиса Шегардайского, третьего сына Андархайны, я беру под защиту этих детей!

Дорогу статным ребятищам заступил невзрачный юнец. Бледный, худенький, как почти все подлётки Беды. Выделял его лишь строчёный чистый кафтанишко, а так – соплёй перешибить. Вытянув из ворота за гайтан, парнишка держал перед собой серебряный знак. Лист папоротника, исполненный древним кружевом андархских письмён. Руки дрожали.

Все уставились на Ознобишу. Обернулся даже возилка, закосневший в безразличной тоске.

Порядчики продолжали идти.

Гайдияровой расправе в городе не было обуздания. Тем, кто окорачивает смутьянов, а главное, не допускает в Выскирег перекатные дружины и вороватых кощеев, позволено почти всё. Сло́ва укорного не прозвучит, вздумай кто из отроков щипнуть пригожую девку. Или, пробуя на рынке сметану, выхлебать полчерпака.

– Во имя Эрелиса Шегардайского! – сорвавшимся голосом повторил Ознобиша. – Ради третьего сына Андархайны я беру под защиту этих детей!

Пятки копий наконец-то стукнули в мостовую. Один порядчик похлопывал о сапог свёрнутой плетью. Не шёлковой, как у Эрелиса. Эта была кожаная, видавшая всякие виды. Со злым узлом на конце. Она только что свистела у Ознобиши над ухом, а могла бы огнём пройтись по спине. От одной мысли на лопатках ёжилась кожа.

– Сам чей будешь? – спросил тот, у кого расплылось тухлое пятно на плаще.

Второй прищурился:

– Кто тебе царский знак из жести выбил, негодник?

Ознобиша закашлялся:

– Государь возвеличил меня достоинством райцы. Он зовёт меня Мартхе.

Голос всё равно прозвучал не так взросло и грозно, как хотелось. Клятва царедворца с обрядным сжиганием пучка волос была произнесена лишь вчера.

Детинушки переглянулись. Великими именами не шутят. Дело явно не подлежало их разумению и суду, но уйти просто так они не могли. Стерпеть наглый отпор, проглотить насмешки исада!..

– Мартхе, значит, – повторил один. Повернулся к товарищу. – Ты про такого слыхал?

Провонявший помотал головой:

– Не-а. Не слыхал.

– Райца, значит, – кивнул первый.

Плеть вдруг громко щёлкнула о сапог. Нищие, сузившие было круг, отскочили подальше. Ознобиша вобрал голову в плечи, но остался на месте. Выпрямился.

– Ты сказал.

Гайдияр повелевал городской расправой. У Эрелиса не было даже подобия власти. Старый Невлин его самого что ни день спутывал новым запретом. Однако величество Эрелиса вправду стояло третьим в лествице. Шегардайского сына вслух прочили на Огненный Трон. А Гайдияр довольствовался лишь четвёртой ступенью. Бывши прежде вовсе одиннадцатым.

Убогие перешёптывались. Ждали, что будет.

Воин в перепачканном плаще смотрел на Зяблика сверху вниз.

– Пойдём-ка с нами, маленький райца, – приговорил он наконец. – Пусть наш воевода решает, лист у тебя купородный или цвет его небывалый.

Ознобише вновь стало жутко. Он спрятал драгоценное знамя под кафтан, постаравшись, чтобы руки тряслись не слишком заметно. Вот чем кончилась его самая первая вылазка в город. Завтра же, распоясанный, он будет мести грязные переходы, скалывать лёд… побежит, опалённый, за санями, едущими обратно в Невдаху…

На правёж встанет за чужие долги.

Так и не узнает, сбереглись знаменитые выскирегские книжницы или в печках сгорели после Беды.

Возилка налёг, с усилием сдвинул гружёную колымажку. Один стражник пошёл чуть впереди Ознобиши, другой – на шаг позади. Своё дело они хорошо знали. Спасибо, взашей не поволокли.

Торопясь хоть за что-то зацепиться умом, отчуждить навалившуюся тоску, Зяблик вновь заскрёб мысленным писа́лом по незримой берёсте…

Так и чертил, отмечая все повороты, лестницы и прогоны, пока шли до бутырки.

Молодечная, где в готовности ринуться на защиту Выскирега коротали дни и ночи Гайдияровы удальцы, располагалась на полпути к Зелёному Ожерелью. На бывшем островке, опричь жилого пещерника. Почему, собственно, бутыркой и называлась.

Здесь «бесхмелинушка» остановил тележку. Порядчики сняли плетёный кузов, взяли за перевясла, потащили в дверь, как корзину. Безропотный осуждённик остался ждать нового урока.

Сборщиков податей встретил нетерпеливый гул. Съестное без промедления понесли в трапезную, на столы. Во вторую очередь заметили Ознобишу. Гайдияровичи обступили его и двоих пришедших с исада.

– Кого ещё взяли?

– Таких пусть мамки стегают. Нашими плетьми детинушкам повзрослей напужку давать.

– И так вона побелел весь, рта не раскроет… Будет с него!

– Это пусть государь царевич рассудит.

– Воеводу тревожить?

– Да что малец набеди́л?

– Поучил нас толковать с голью буянной.